Правда, Артем предпочитал лишних вопросов не задавать и пока решил подчиниться. Дальше он разберется сам. Артем дичился окружающих, и мать в том числе. Родители разошлись, отец давно уехал в Москву, но иногда заезжал, привозил сразу большую сумму денег, хлопал сына по плечу и басил:
— Ну как? Идут дела?
О каких именно делах спрашивал отец, Артем понимал смутно, но на всякий случай всегда отвечал одно и то же:
— Движемся по заданному маршруту! Только вперед!
— Молодец! — смеялся довольный отец, любовно оглядывая огромного ребенка. — Это по-нашему, по-тарасовски!
Что по-нашему и что по-тарасовски, Артем не понимал. Какая-то чушь…
Они с отцом давно были далеки друг от друга, разъединены не просто одним многокилометровым расстоянием — всей жизнью, поэтому всякое протягивание рук казалось Артему смешным, жалким и неестественным. И совершенно лишним. О чем говорить с ненужным тебе человеком, которого видишь полчаса раз в три-четыре месяца, Артем абсолютно не представлял.
В институте он познакомился с Анастасией.
3
Это был очень странный троллейбусный маршрут.
Возможно, городская администрация ставила там какой-то неподвластный логике эксперимент, потому что на этом маршруте всегда был один и? тот же контролер.
Его давно прекрасно знали в лицо и узнавали все постоянные пассажиры, а мальчишки часто кричали ему: «Привет!», едва видели знакомую физиономию и чуть сутуловатую фигуру, смущенно и растерянно раздвигающую толпу от первых дверей.
Настя обожала этот троллейбус, этого милого, застенчивого контролера, свой район, его малышей и старушек. Она боготворила папу и маму, любила свою школу, учителей и одноклассников, а потом свой институт. Все, что было связано с ней лично, что было пришито к ней крепкими нитками, привязано с детства или юности, Настя принимала на ура, сразу же и навсегда, бесповоротно прикипая намертво, потому что считала — именно свое надо любить и лелеять.
А поэтому ее мама — самая красивая и добрая, папа — самый умный и заботливый, друзья — самые верные и отзывчивые… Родители осторожно, украдкой посмеивались над ней, в ее мысли и представления не встревая, считая это лишним, вредным и противоестественным, и разубедить Настю было некому. Пока за это не взялась сама жизнь.
Отец, крупный экономист, работал в администрации президента, мать хозяйничала, и Настя, единственная любимая дочка, росла в семейной теплице, не подозревая о ежевечерних уличных драках и опасных ночах сверкающего огнями большого города.
Она вышла из родного троллейбуса, приветливо попрощалась с контролером, даже раскланялась, пожелав ему поймать как можно больше «зайцев», и двинулась в сторону своей дорогой, в полном смысле этого слова, Плешки. На лоб упала тихая капля и, скользнув по щеке, остановилась. Настя смахнула ее и улыбнулась. Артем подумал, что эта улыбка предназначалась ему, удивился — какая-то совершенно незнакомая блондинистая девка! — и внимательно оглядел Настю.
Сокурсник больно ткнул его в бок локтем:
— Не пропусти! Девица драгоценная! Алмазный фонд России! Видал, какое сияние тебе подарили?
Это неспроста! Ты у нас крупняк! Всегда торчишь у всех на виду, как шпиль университета на Воробьевке!
— А кто она? — спросил Артем.
Приятель усмехнулся:
— Ты почему-то никогда ничего не знаешь о стоимости девчат! А ведь перед тобой далеко не бесприданница! Это дочка…
Он с трудом дотянулся до уха Артема и прошептал такую фамилию, что Тарасова качнуло. О мама миа…
Так вот кто она такая… Но разве она действительно улыбалась Артему? Почему?
Настя училась на другом факультете, но Артем разыскал ее без труда.
— Можно вас на минуточку? — пробасил он.
Настя с видимым удовольствием снова окинула взглядом его мощную фигуру и отошла вместе с ним к окну Апрельское солнце, искажаясь в грязных стеклах, стегнуло ее по глазам и заморгало, ломаясь, подмигивая и дразня. Настя сощурилась и засмеялась от счастья.
— Почему вы все время смеетесь? — спросил Артем, не справился с волнением и сильно споткнулся на первом слоге.
— А разве нельзя? — удивилась Настя и тотчас пожалела заикающегося юношу.
Жалость сыграла решающую роль. Именно сочувствие и сострадание — самые серьезные аргументы женской привязанности.
— Я ведь никому не мешаю и не делаю плохо…
— Производит странное впечатление, — буркнул Артем, низко раскатив не в меру долгие буквы "з" и "с".
— На кого? На вас?
— На всех! — заявил Артем. — Вы слишком улыбчивая! Вы бы смеялись поменьше… Мы с вами идем сегодня в кино!
— В кино? — растерянно повторила изумленная Настя.
Ну и темпы у этого высокого юноши!..
— Хорошо… Я не возражаю… А что смотреть?
— Вы будете смотреть на меня, а я — на вас — объяснил Артем, споткнувшись на отдельных буквах. — Идет?
Настя кивнула. Только теперь, в ярком свете апрельского полдня, Артем рассмотрел ее хорошо, до мельчайших подробностей. Она ничего особенного из себя не представляла: просто симпатичная девчушка, привлекающая одной лишь милой юностью.
У Анастасии были меленькие, не запоминающиеся черты лица, слишком бледная кожа и чересчур хрупкие, блеклые волосы, падающие на лоб ровной прямой челкой. Мужчине здесь не на чем было задержать свой глаз.
Но сначала ее будут выручать модные, дорогие тряпки и молодость, потом — косметические салоны, массаж и дорогие краски, позже к спасению активно подключатся пластические операции и снова дорогие тряпки… Так что красота ей особо даже ни к чему. В ней куда больше нуждаются неимущие.
Анастасия владела великим, приближенным к Кремлю папой и известной всей стране фамилией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85