Грезил какими-то победами, триумфами, лавровыми венками… Был убежден, что все справедливо, правильно и честно. Но тогда многие так думали…Брат вернулся без ног, подавленный и мрачный. Пытался шутить и улыбаться, но не получалось изменить тоскливое выражение глаз… А других глаз не нарисуешь. Войну в Афганистане прокляли и даже, видимо, почти забыли. Потому что вычеркнули из памяти людей, хлебнувших ее вдосталь.Полина после возвращения брата ночами плакала. Как и мать. Алик несколько раз слышал.— Это просто родинка, — однажды утром вдруг сказала Полина. — Рома, это родинка…— Какая родинка? — удивились сразу оба брата.Наша страна… У каждого человека есть какой-нибудь дефект, изъян, ну, хотя бы большая родинка или бородавка… Наша страна — такая родинка на Земле…— Выдумала… — проворчал Роман. — И потом, я не мечтал жить в бородавке…— Ну, мало ли кто о чем мечтал, — вздохнула Полина. — Я, например, собиралась стать великой певицей…У Поли еще в раннем детстве педагоги музыкальной школы, куда мать привела дочку, обнаружили абсолютный музыкальный слух и голос. Полина начала заниматься музыкой. Но жили тогда Суровцевы в сыроватой коммуналке. Девочка постоянно болела. Врачи посоветовали вырезать гланды. Мол, сразу и ангины пройдут, и простуды. Но, расставшись с гландами, Нолина вскоре потеряла и голос из-за постоянных сильных катаров…Родинка… Кому какая выпала на долю…— Тебе, Полька, давно пора замуж, — угрюмо отозвался Роман. — Чего не выходишь?— Долго выбираю, — отшутилась Полина.Все было куда хуже. Полине не хотелось оставлять родных. А самое главное — она с детства уверовала, что ее муж должен обязательно походить на старшего брата. Только такой, и никакой больше… И вот теперь Поля оказалась в сложном положении. Она больше не хотела такого второго, похожего — эти плохо кончают! Но и другого рядом с собой представить не могла, как ни старалась.Правда, один раз ей показалось— вот он… Но Полина вскоре разобралась, что Анатолий тоскует рядом с ней. Ему неинтересно ни говорить с ней, ни спать. Она ему быстро надоела, прискучила. Словно лишняя… Но изменить Поля ничего не сумела, хотя и пыталась — слушала песни Высоцкого, любимого барда Анатолия, и перечитывала давно забытую книгу «Трое в лодке, не считая собаки», которую он часто вспоминал. Хриплый баритон и антигерои Владимира Семеновича ее дремлющую душу не трогали и раньше, а книга не рассмешила. Вероятно, Полина родилась бесчувственной, как старый серый валенок.Анатолию требовалась совсем другая женщина, вовсе не Полина. Они оба ошиблись, приняв мечту за реальность. «Я для него посторонняя, — печально думала Полина, — была и осталась. И для себя тоже…»Потом появилась Катя… * * * Она работала медсестрой в медицинском центре, где Роман проходил реабилитацию. Ромка ее даже не слишком запомнил, не выделил среди других шустрых белых халатиков. Но она сама его выделила и запомнила. И даже очень хорошо.Катя подошла к Роману, когда за ним приехали на такси брат с сестрой.— Дай мне свой номер телефона! — потребовала Катя.Роман пристально взглянул на нее. Девчонка как девчонка… Немножко курносая, немножко широколицая. Небольшие темные глаза. Милый скуластик… И родинка над верхней губой. Одновременно притягательная и неприятная.— Зачем? — холодно спросил он. — б благородство поиграть захотелось? Я в няньках не нуждаюсь!— Я дам телефон! — поспешила вмешаться Полина. — У вас есть авторучка?Катя кивнула. Она запаслась всем необходимым. Алик внимательно рассматривал ее.Катя позвонила через два дня. Поговорила с Полиной, спросила, не нужно ли чего. Уколы, массаж… Она, Катя, умеет многое. И живет недалеко. Выяснила это по номеру телефона.Потом Катя попросила подозвать Романа. Он нехотя взял трубку.— Ты, девочка, что здесь забыла? Свои грехи с моей помощью собираешься замаливать?— Если честно, я не знаю, — призналась Катя. — Папка, если о тебе услышит, меня прибьет. Можно я приду в гости?— Нельзя! — немного смягчившись, отрезал Роман. — Папка, он дело говорит. И понимает, что его дочка достойна лучшей доли, чем безногий инвалид. А у меня, к счастью, пока имеются родители и брат с сестрой. Так что помощников хватает.— Я в курсе, — пробормотала Катя. — Но меня пригласила Полина… И я приду в субботу. Уж извини…— Дура! — закричал Роман на сестру, швырнув трубку. — Ну что ты лезешь в мою жизнь?! Кто тебя просит?! Учишь детишек бренчать на пианинке, и учи себе дальше! Лучше бы мужика приискала на счастье!Полина отмалчивалась. Родители тоже как-то очень тихо и ловко устранились, а Алик был еще маловат.Катя пришла. Принесла конфеты и бутылку красного вина. Его распили дружно, всей семьей, а потом старшие Суровцевы опять безмолвно исчезли в своей комнате, и они остались вчетвером. Алик во все глаза рассматривал Катю. И чем дольше смотрел на нее, тем больше она ему нравилась. Чудилась в ней отрешенность, отстраненность от земли, какая-то отдаленность от всего, что ее окружало и что находилось с нею рядом. Она казалась ни к чему не привязанной и ни от чего не зависящей. Простая и легкая, как лист дерева, и непонятная, как птица в вышине, которую никому не догнать…Катя… Разве могла она предположить, сколько горя принесет в дом Суровцевых, и без нее содрогающийся от боли?..— Мука мне с тобой, — признался медсестре Роман, когда они остались одни. Деликатные брат с сестрой отправились восвояси. — Зачем ты пришла?— Я не знаю, — повторила свое Катя.Если бы она поняла тогда… Но как можно предугадать будущее?..— А какие у нее грехи? — спросил потом Алик. Роман недоумевающе уставился на брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98