Я же не знаю, где находится кухня.— Ах, да! Вы еще не знакомы с обстановкой нашей квартиры. Вы ни с кем не беседовали? — И она пытливо уставилась на меня.Я вспомнила Алину и наш разговор.— Нет.— Вы меня не обманываете?Я промолчала, скорчив рожицу бедной сиротки. Я подумала, что за время работы в этом доме я окончательно превращусь в какое-нибудь жалкое убогое создание. Эта маска прирастет ко мне намертво. В другой роли меня здесь никто не потерпит. Примадонн хватает и без меня. А вот сиротка, которой можно помыкать и давать поручения самого разного характера, в том числе и шпионского, — амплуа новое и свежее. И на эту роль вполне гожусь я.— Не притворяйтесь! — осадила меня Наталья Родионовна.А я-то думала, что я — талантливая актриса. Оказалось — бездарная дешевка.— Наталья Родионовна! — сказала я с деланым возмущением. — Я все уже вам сказала. Я искала Марину Семеновну. Вот ваш стакан воды.Она взяла из моих рук стакан и сделала несколько глотков.— Слишком теплая вода. Я пью только прохладную. Разве Марина Семеновна не сказала вам об этом?Марина Семеновна, хотелось мне сказать ей, — старая жаба, сволочь и ехидна в одном лице. Она будет меня везде и во всем подставлять, чтобы я с треском вылетела из этого дома. И действовать она будет по наущению Алины. Здесь я призадумалась. Права ли я в своих выводах? Только что Алина сделала мне «интересное» предложение — поставлять новости от Натальи Родионовны. Какой же ей смысл выставлять меня за дверь? Короче, я запуталась в этой семейке.— Вы живите своим умом и никого не слушайте, — Наталья Родионовна словно читала мои мысли. — Вы должны быть при мне. Так?— Так.— Вот и выполняйте мои поручения. Ни с кем особо не сближайтесь. Языком не трепите. Побольше молчите. Я понятно выражаюсь?— Понятно.Вот и умница! И имя-то какое божественное — Аврора, богиня утренней зари! На сегодня ваша работа закончилась. Можете идти домой. Завтра я жду вас в то же самое время! Я знаю, что вы должны приходить два раза в неделю. Но мне хочется видеть вас завтра. Не опаздывайте!Как будто бы я сегодня не была пунктуальна, как кремлевский часовой при смене караула!Марина Семеновна проводила меня до дверей, и в ее взгляде я прочитала страстное желание спустить меня с лестницы. Навсегда. Глава 5 Дома вежливо, но пытливо поинтересовались, неужели у меня теперь внеурочная работа.— Да, — соврала я. — У фирмы много контрактов, проектов. Происходит расширение объемов работы по всем направлениям. Приходится вкалывать.— Это похвально, — проскрипел отец. Они с матерью ужинали на кухне, куда я зашла на минуту — схватить бутерброд с колбасой и стакан горячего чая. — Работа образует людей.— Вот именно работа… образует, — подчеркнула я.— Это ты о ком? — побагровел папашка.Став безработным, он чокнулся окончательно. Во всем ему чудился подвох и подкалывание.— Я вообще говорю. Я могу иметь собственное мнение. В конце концов я не маленькая.— Оставь ее в покое, — тихо сказала мать.— Да, чуть не забыла. — Я пошла в коридор за сумкой, а когда вернулась на кухню, то выложила на стол пятьсот долларов.— Возьми, мам. На стиральную машину. Сколько можно горбатиться над ванной. Да и душа никогда нормального не примешь. Вечно что-то над тобой стекает и капает.Отец как-то разом сник. Наверное, он решил, что своим жестом я намекаю на его полную финансовую несостоятельность.Я посмотрела на мать. Ее губы скривились, словно она собиралась заплакать.— Ну что ты, мам, все нормально. — Я обняла ее и быстро чмокнула в щеку. — Я попью чай в комнате. Не буду вам мешать.Я смотрела телевизор, когда заявилась Ника. В нежно-розовом платье. Если я что-то понимаю в одежде, куплено оно было не на китайском рынке и даже не в дорогом универмаге, а в бутике, где зеркала режут глаза, как лазерные лучи, а продавщицы надменны, как английские принцессы.— Привет!— Привет! — буркнула Ника. — Что смотришь?— Какую-то бодягу.— Если это бодяга, то чего пялишься?— А что еще делать? Ника фыркнула.— Заведи себе классного трахальщика. Слабо?— Кандидатуры не устраивают. Планка слишком высока. Не то что у некоторых… Готовы всегда. Готовы везде…Ника встала напротив меня; подбоченившись.— На меня намек?— Нет. На других.Ее лицо налилось кровью, и я подумала, что скоро она станет вылитым папашкой. Тот тоже от любого пустяка багровеет и психует.— Не люблю я твои шуточки!— А что ты вообще любишь?— Многое. Но тебе эти вещи недоступны. Например, это платье.Я делаю вид, что платье — ничего особенного.— От Дольче анд Габбаны? — ехидничаю я. Лицо Ники внезапно озаряется радостью.— Представь себе — да. Попала в точку. Дольче анд Габбана. Хоть в чем-то ты кумекаешь!— Я кумекаю во многом. Иначе не работала бы секретаршей в солидной фирме.Ника наклонилась ко мне, и я уловила аромат ее духов. И еще странный запах. Агрессии и враждебности.— Работай дальше, кто же тебе мешает? Гнобись в вонючей конторе…— Пошла ты! Сама бы поработала.— Зачем? Я бабки и так имею.— Давно ли?— Не твое дело!— Спишь с толстым папиком?— Почему папиком. Это — не папик… — И тут Ника замолкает. А у меня просыпается любопытство.Откуда у нее такие деньги? Представить себе, что какой-нибудь рекламный магнат или автомобильный туз потерял голову от Никиных прелестей, я при всем желании не могла. На суперкрасотку Ника не тянет. Внешность самая обычная, правда, когда накрасится — ничего. Фигура — средняя. Шарма — ноль, обаяния — тоже. Откуда же у нее деньги? Стала наркодилером? Это больше смахивает на правду. Но тогда Ника может загреметь в любой момент. Хотя она порядком треплет мне нервы и кровь, но все же это — моя сестра…Она садится рядом со мной на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91