Я спросила у нее про журнал, но она округлила глаза и презрительно хмыкнула.— Больно надо, — процедила она сквозь зубы. — Завалялся где-нибудь твой паршивый журнал. Найдется! Куда он денется?— Мне он нужен сейчас, — возразила я.— Зачем?— Нужен.Ника пожала плечами.— Ничем не могу помочь. — Ника была в темно-синем платье из атласной ткани. В свете ночника платье переливалось, как павлиний хвост в лучах заходящего солнца. Она снимала колготки и зацепила их ногтем. Послышалось смачное ругательство.— Хорошо провела время? — Меня разбирало элементарное любопытство.— Нормально, — буркнула Ника.— Откуда это платье?— От верблюда.— Богатый поклонник?— Угу.— И кто?— Хватит! Отлепись!— Ты что, не в настроении?— В настроении. Но ты как репей. Чего цепляешься?— Я не цепляюсь. Мне просто… интересно! Ника хмуро уставилась на меня. Я подумала, что моя сестренка даже очень ничего, если только стереть с ее лица эту злобную гримасу.— Отстань со своим интересом! — заорала она.— Тише! Родителей разбудишь!— Расскажу… потом. Я хочу спать.— Ладно, дрыхни, — милостиво сказала я. — Разрешаю.Ну и обстановочка у нас в семье! Дом разбуженных медведей. К кому ни обратишься, все рычат или огрызаются. Ника совсем с цепи сорвалась. Конечно, завихрений в башке у нее всегда хватало. Но раньше она хоть иногда могла по-человечески разговаривать. А теперь… Может, поцапалась со своим хахалем, вот и срывается на меня, думала я, ворочаясь с боку на бок. В конце концов сон навалился на меня, и я уснула. Глава 4 Майор Губарев пришел домой и с раздражением плюхнулся на старый развалившийся диван. Убийство Ольги Буруновой, секретарши президента «Алрота», казалось ему из тех дел, когда беготни будет много, а толку мало. Интересно, кому могла понадобиться секретарша? Может быть, метили в шефа, а попали в нее? Но такая версия имела бы право на существование, если бы, например, они ехали в одной машине. Или шли рядом. А так… Может быть, Ольга обладала какой-то ценной информацией и поэтому ее решили убрать?Диван под майором жалобно скрипнул. Он поднял голову вверх и посмотрел на стенку. Над диваном висел рекламный постер актера, игравшего Леголаса в фильме «Властелин колец», которого он упрямо называл Легоплясом. И повесила его сюда дочка Дашка. Когда однажды побывала здесь и обвела его берлогу критическим взглядом.— И ты здесь живешь? — спросила она, наморщив нос.— Живу.— Ой, — только и вздохнула она. — Хороша комнатенка.А что делать? — философски сказал майор. Они с женой вот уже несколько лет жили отдельно друг от друга. И эта комната не являлась его собственной. Просто один друг предоставил ее Губареву во временное пользование, проявив мужскую и человеческую солидарность. И за это Губарев был ему безмерно благодарен. Иначе ночевать бы ему на улице или на вокзале, потому что своих метров у него не было. Прописан он был у родителей, но те ютились в малогабаритной трешке с его сестрой, у которой, в свою очередь, был никчемный муж, любящий поддать, и двое отпрысков.— Помириться вам надо! Вот что! — выпалила Дашка.Майор промолчал.— Нет, пап, ну что вы в самом деле? Подулись друг на друга — и хватит.Попала в точку, подумал про себя Губарев. Вопрос только в том, кто признает себя неправым и первым протянет руку… А это не так просто, как кажется со стороны. Тут говорят и гордость, и амбиции, и обиды, и много чего другого, что обычно бывает намешано в семейном котле за долгие годы супружества.— Ты мала еще, чтобы судить родителей.— Мала! Ха! Мне, между прочим, скоро шестнадцать стукнет. — Дашка встала напротив него, уперев руки в боки. Взъерошенная, сердитая. До боли похожая на него. Маленькой она напоминала Наташку. Но с годами в ней стало больше проявляться отцовского. Характер, решительность, взгляд темных глаз…— Ладно, не кипятись. Не забегай вперед!— Я не кипячусь. Между прочим, пока ты раскачиваешься, мама может выйти за другого.— Это ты о чем?— А о том! — ехидно сказала Дашка. — У нее на работе новый воздыхатель появился. Звонит чуть ли не каждый день, в театр приглашает.— Ну и что!— Ну и то! Сам понимаешь, не маленький!— Разберемся! — вступать в полемику с дочерью Губареву не хотелось. — Ты лучше расскажи, как у тебя учеба складывается!— Это неинтересно, — сразу стушевалась Дашка.— Понятно! Двоек нахватала?— Когда это у меня двойки были, — возмутилась дочь. — Ты о чем?— Тогда троек!— Всего одна. По геометрии. Не дается она мне.— У меня с ней тоже нелады в школе были, — признался майор.— Вот видишь! — обрадовалась Дашка. — Это у меня наследственное.— Это лень твоя и неусидчивость. Наследственность тут ни при чем.— Очень даже при чем. Сам говоришь, что я похожа на тебя. Вот и геометрия у меня из-за тебя не ладится.— Не надо, не надо на меня все сваливать…Но Дашка по-женски дипломатично перевела тему разговора.— Чай можно у тебя попить?— Конечно, можно. Пойдем на кухню.Увидев Дашку, соседка по коммуналке, Марья Васильевна, окинула ее ехидным взглядом с головы до ног. Потом перевела взгляд на майора и осуждающе покачала головой.— Это моя дочь, — пояснил Губарев.Но во взгляде соседки явно читалось: «ты мне не заливай» и «кому сказки рассказываешь». Губарев почувствовал себя Гумбертом Гумбертом, соблазняющим малолетнюю Лолиту. Дашка мгновенно все усекла.— Это она про нас? Ну, пап, я бы в кавалеры помоложе кого-нибудь выбрала, — сказала она громко, в расчете на Марью Васильевну. Но та уже скрылась в своей комнате.— Она у тебя всегда такая?— Почти.— Как зовут твою мымру?— Не знаю.— Как так?— А так. Вначале она представилась Марьей Васильевной, а с некоторых пор поправляет меня и называет себя Марьей Степановной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91