Грейс уже поджидала их в зале; сразу было видно, что она нетрезва.
— Моя бедная деточка! — закричала она, увидев, как жалобно выглядит Дина, вся покрытая грязью. Она тут же повернулась к Бетани:
— Вы совершенно безответственны — вывести больного ребенка в такую погоду! Какое преступное небрежение! И уж я прослежу, чтобы вы за это были наказаны.
— Вы правы, миссис Трегаррик, — тихо ответила Бетани. — Я понимаю, что глупо извиняться, но все же прошу меня простить.
— Вам не за что извиняться, — быстро сказал Адам. — Я сам разрешил Дине погулять. Погода была для этого вполне подходящая. Если слушать только тебя, то девочка вообще может превратиться в инвалида.
— Я всего лишь пытаюсь защитить свою дочь.
Адам холодно взглянул на нее.
— Ты слишком поздно спохватилась. Если бы ты была в состоянии заботиться о своей дочери раньше, то нам не пришлось нанимать кого-нибудь для присмотра за ней.
Грейс со злостью закричала на него:
— Да, конечно! Все правы, кроме твоей жены! Я не удивлюсь, если узнаю, что она нарочно заблудилась; специально, чтобы кое-кто кинулся ее выручать.
— Ты должна быть благодарна миссис Райдер за то, что она сделала. Я сомневаюсь, что ты в подобной ситуации хотя бы замочила ноги.
Взорвавшись слезами, Грейс кинулась наверх, оставив Бетани в замешательстве; она на время забыла даже о своей насквозь промокшей одежде.
Температура держалась всю ночь, приехавший на следующий день доктор мрачно объявил, что у Дины сильная простуда.
Бетани чувствовала себя виноватой в случившемся. Но это не мешало ей испытывать потаенную радость каждый раз, когда она вспоминала, как заступался за нее Адам. С тех пор они виделись только один раз, да и то, когда Адам попросил направить доктора Сандерсона к Эсме, после того как он осмотрит Дину. Тон его при этом был так же холоден, как и раньше.
У Эсме было больное сердце, и происшествие с девочкой сильно на нее подействовало.
Однажды вечером Бетани вышла из комнаты Дины со стопкой подносов в руках и пошла было через пустой зал на кухню; случайно глянув наверх, она замерла на месте: там, в дальнем конце галереи, Тео с полной бутылкой виски заходил в комнату Грейс.
На следующий день, наблюдая за Тео, беззаботно играющего в карты с Диной, Бетани пыталась разглядеть его внимательнее. Она прекрасно понимала, что Тео мог зайти к Грейс по самому невинному поводу; но что-то в том, как опасливо открывал он дверь ее комнаты, не располагало к такому выводу. В любом случае, зная о пристрастии Грейс к спиртному, было в высшей степени безответственно и порочно снабжать ее виски.
Тео повернулся к ней в кресле.
— Не хотите присоединиться?
Бетани покачала головой и сказала Дине:
— Я, пожалуй, сделаю перерыв, вернусь позже. Она все еще думала о Грейс и Тео, когда чуть было не столкнулась с Адамом, идущим навестить Дину.
— Как Дина? — спросил он.
— Гораздо лучше. Кстати, начала капризничать — это к выздоровлению. А что Эсме? Я надеюсь, она не больна?
— У нее слегка прихватило сердце, доктор Сандерсон вполне уверен, что ничего серьезного. Вчера до нашего ухода Грейс была перевозбуждена, и это как-то передалось Эсме. Ничего, день-другой в покое и все пройдет, — сказал Адам. — Дина сейчас не спит?
— Сомневаюсь, Тео играет с ней в карты.
Мгновенная тень промелькнула в его глазах.
— Доктор Сандерсон считает, что Дина вполне может идти в школу к началу семестра восемнадцатого мая, — он вопросительно глянул на Бетани.
Она смотрела на него; он не отводил взгляд, и тогда Бетани безразличным тоном сказала:
— Вот как? Тогда я начну готовиться к отъезду.
— Да, конечно.
Она все еще обдумывала его слова, когда поняла, что Адам уже прошел мимо. Бетани резко повернулась.
— Вы не будете против, если я ненадолго выйду погулять? Хочу подышать свежим воздухом.
— Как вам будет угодно, миссис Райдер, — ответил Адам, не утруждая себя тем, чтобы повернуться в ее сторону.
Она стояла на вершине холма и смотрела на крышу Трегаррик Манор, виднеющуюся над деревьями. Через несколько недель она отсюда уедет. Ей давно пора было начать поиски новой работы, но что-то удерживало. Она не хотела уезжать.
— Можно к вам присоединиться?
Она обернулась. Это был Тео.
— Если вам так угодно.
Он проигнорировал безразличие в ее голосе.
— Вы такая грустная. Не может быть, чтобы вы думали обо мне, правда?
— Вы угадали, мистер Трегаррик.
— Зовите меня Тео. Очень жаль, потому что я много о вас думаю. Вы мне очень нравитесь.
Бетани направилась к дому; Тео последовал за ней. Когда они вошли в лес, он вдруг сказал:
— Послушайте, Бетани, скоро и вы и я вернемся в Лондон — почему бы нам вместе не поразвлечься? Она остановилась и посмотрела на него.
— Спасибо, Тео, я польщена, но боюсь, что ваше представление о развлечениях сильно расходится с моим. Кроме того, я вовсе не уверена, что вернусь в Лондон — существуют и другие места. — Она посмотрела на него и добавила:
— Мне нужно идти. Я и так гуляю дольше, чем собиралась.
Он схватил ее за руку.
— Не стоит принимать ваши обязанности так близко к сердцу.
— Пустите меня, Тео.
Он усилил свою хватку и привлек ее к себе.
— Если вы были так же холодны с вашим мужем, то он, должно быть, умер просто от разочарования.
Ее раздражение превратилось в гнев; она пыталась вырваться.
— Докажите, что я не прав. Всего один поцелуй и, я уверен, удастся уговорить вас задержаться здесь ненадолго.
— Нет, — выдохнула она, отчаянно сопротивляясь, но Тео Трегаррик удерживал ее с силой, неожиданной для нежной внешности; а в том, как он грубо прижимал ее к стволу дерева, нежности не было и в помине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29