Они приближались к городу.Рид хмуро поглядел в окно и увидел, как ветер пригибает к земле высокую траву. Это дело не давало покоя. Он постоянно думал о нем, не мог сосредоточиться на другой работе и плохо спал.— Я все думаю про число двенадцать, — сказала Морисетт. — Даже по Интернету проверяла. Дюжинами продают пончики, еще двенадцать знаков Зодиака, месяцев в году…— Да, я тоже смотрел. Есть игра «Большая дюжина», двенадцать присяжных, апостолов, дюймов в футе, а еще «Конференция Двенадцати Первых».— Чего? «Двенадцати Первых»?— Это из спорта. Команды колледжей на Среднем Западе.— Да, что-то знакомое. Барт был спортивным фанатом. — Она насмешливо фыркнула. — Я все еще выплачиваю за большой экран, который был ему нужен. — Она затянулась, и морщины прорезали ее лоб. — Но, наверное, это дело к спорту отношения не имеет.— Наверное.Ну и что? У них нет никаких судебных доказательств, по крайней мере, надежных. Нет отпечатков пальцев, следов от обуви, только следы протекторов, нет крови, волос, частиц кожи на жертвах, следов сексуального насилия. Маньяк наслаждался ужасом жертв и тем, как они умирали, может, даже кончал, когда слушал их крики через этот чертов микрофон, но никаких следов не оставлял. Кроме записок Риду.Морисетт выпустила струйку дыма.— Ладно, мы хотя бы знаем, что последним, кто видел Барбару Джин Маркс живой, был ее бывший. Джером Маркс заходил к ней около шести вечера.— Значит, он похитил ее, отрыл Полин Александер, отвез обеих на грузовике в графство Лампкин и там закопал, а потом вернулся сюда.— Проблема в том, что он ездит на «порше». Насколько я знаю, катафалк он не нанимал.— А может, он угнал его, — предположил Рид. — Или грузовик.— Может быть. Но он не был знаком ни с Робертой Питере, ни с Томасом Мэсси. — Она включила «дворники», потому что дождь, который все утро грозился пойти, наконец разродился крупными каплями. Она прочистила горло и, не глядя на Рида, добавила: — Мы скоро получим результаты анализа крови на отцовство. На ДНК тоже, но чуть позже. Может, на следующей неделе.Подумать только, Бобби могла носить его ребенка. Или Маркса. Или вообще кого-то другого. И это с обручальным кольцом на пальце. Черт, каким же он был дураком. Но она была в его вкусе — женщины не того сорта были его слабостью.— Полиция собирается сегодня распространить заявление, — сказала Морисетт, и его кольнула ревность. Не он дает информацию, а наоборот. Морисетт затушила сигарету. — Расскажут еще кое-что насчет убийств, предупредят граждан, попросят содействия — все как всегда, короче.— А про серийного убийцу скажут?— Гм… Наверное. — Она бросила на него взгляд, свернула, и они направились к центру города. Она лизнула палец и провела линию на лбу. — Один—ноль в пользу Никки Жилетт.— Что ты о ней знаешь?— Кроме того, что она наша главная головная боль?— Ну да.Морисетт обогнала медлительный грузовик.— Погоди, ты что, интересуешься ею?— Просто любопытно. У нее источник в управлении.— Да, но она привлекательна, если тебе нравятся пробивные упрямые блондинки.— Ни одной не знаю, — протянул Рид, глядя на свою светловолосую напарницу. — Ты здесь дольше, чем я. Что там с этой Жилетт?— Испорченный ребенок, который во что бы то ни стало решил стать журналистом. Насколько я знаю, она даже замужем не была, но это все. По-моему, она работает в «Сентинел» с тех пор, как окончила колледж, а может, работала там летом и во время учебы… Кажется, у нее были проблемы во время процесса Шевалье, она тогда еще училась… ну, ты помнишь. Ты же тогда тут был?— Я помог поймать преступника.— А сейчас он на свободе. Зря только время и силы угробили. Так вот, про Никки Жилетт. По-моему, она все еще старается доказать отцу свою состоятельность. Ее всегда ставили ниже старшего брата — он потом был убит или сам себя прикончил. Блин, как же его звали…— Эндрю.Морисетт посмотрела на него, остановившись на светофоре.— Так ты уже все знаешь. И какого хрена я тут распинаюсь?— Просто хочу узнать твою точку зрения.— Ладно, этот парень был крутым спортсменом и умницей. Зеница ока папаши, блин. С блеском окончил колледж и подал документы в какой-то супер-пупер юридический колледж, в Гарвард или Йель… в общем, из Лиги Плюща, там еще его отец учился. Но не поступил, даже с помощью папочки. И сразу после этого погиб. Упал с палубы. Или его столкнули. Или он спрыгнул. Никто этого не видел, а если кто и видел, держал рот на замке.Рид все это уже слышал, когда в те годы работал в Саванне.— Ну вот, — продолжала Морисетт, — а семья, кажется, распалась. Судья практически сдался, жена его вообще, похоже, свихнулась. Другие дети — кроме Никки, еще двое, — как я понимаю, не в счет. Не то что первенец. По крайней мере, я так слышала. — Она тронулась с места: дали зеленый. — Я, правда, мало знаю о нашей Никки. Только помню, что она здорово напортачила во время процесса Шевалье, ну так ты тоже это знаешь.— Все знают. — Тогда Рид был младшим детективом в Саванне. Одним из первых дел, над которым он работал, было убийство Кэрол Лежиттель, и он помог поймать Лироя Шевалье, любовника жертвы. До назначения на это дело он уже бывал у Шевалье дома в связи с заявлениями о насилии в семье. Ни одному из них не был дан ход. Кэрол не хотела этого.И зря, черт побери. В конце концов Шевалье совсем слетел с катушек и убил и ее, и двоих ее детей. Дело вел судья Рональд Жилетт, а его дочь, тогда еще студентка колледжа, подрабатывавшая в «Сентинел», подслушала некий частный разговор и что-то из него опубликовала — вполне достаточно, чтобы едва не загубить весь процесс. Сейчас это уже не имело значения. Шевалье на свободе, и судить его за те убийства уже не будут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118