Он увидел, как открылась дверца машины, Никки нагнулась и исчезла из виду. Несомненно, возвращала завтрак. Через некоторое время она снова села и вытерла рот рукавом. Сквозь запотевшее стекло он не видел ее лица, только маленький силуэт.Рид всегда считал ее помехой. Дочь богатых родителей с тараканами в голове, пробивная журналистка, которая его достала и от которой лучше держаться подальше. Сейчас не хотелось думать о противоречивых чувствах к ней. Да и времени не было.Оставалось только надеяться, что она возьмет себя в руки, и Рид, несмотря на все свои претензии к ней, мысленно пожелал, чтобы она оказалась такой сильной и крутой, как он о ней думал. Он снова зашел в палатку и остановился у пластиковой стенки. Время покажет. Гроб уже извлекали из земли и переносили в палатку. Дайана Мозес выкрикивала приказания, вела записи и убеждалась в том, что ничего не повреждено, улики не пропущены, не стерты, не перепутаны. Снаружи гроб фотографировали, изучали, нет ли следов от инструментов, отпечатков пальцев или ногтей.Пока Рид ждал, когда крышку гроба откроют, сердце ушло в пятки. Из могилы поднимался невыносимый запах смерти; его уносил восточный ветер.— Мать твою, — сказала Морисетт, отпрянув от двух тел.Клифф Зиберт долго смотрел на них, потом отвел глаза.— Сукин сын.— Ты знаешь эту женщину? — спросила Дайана.— Это Симона Эверли.Рид повернулся спиной к открытому гробу, не в силах видеть обнаженное, все в синяках тело и немигающие глаза подруги Никки. Грязные волосы свалялись, смешались с остатками плоти под ней, кожа в неповрежденных местах была светло-серого трупного оттенка. Некогда прекрасное лицо искажено и обезображено — она билась головой о крышку гроба, а пальцы, как и у Бобби, все в крови, кожа сошла, и видно мясо.— Вчера ее объявили в розыск.— Внутри что-то есть… микрофон и что-то вроде записки. — Офицер из экспертной группы подождал, пока фотограф сделает свое дело, и осторожно извлек из гроба конверт, который был приклеен рядом с головой Симоны.— Эй, не трогай скотч, — резко предупредила Дайа-на. — Там могут быть отпечатки. Только если преступник дурак или разиня, подумал Рид, но вслух этого не сказал. Незачем. Морисетт опередила его:— Сомневаюсь, чтобы Шевалье допустил такую ошибку.— Каждый может отвлечься и сделать глупость. Эксперт вынул конверт. На нем печатными буквами было написано имя Рида.— Этот парень прямо полюбил тебя, — пробормотала Морисетт.Рид надел перчатки, извлек лист бумаги и прочел:ЧЕТВЕРЫХ УЖ БОЛЬШЕ НЕТ,НО ЖИВЫЕ ЕСТЬ ЕЩЕ ЕДВА.ТОЛЬКО БОЛЬШЕ НЕ ДВЕНАДЦАТЬ -ДЕСЯТЬ, ПЯТЬ И ДВА.— Что, черт побери, это значит? Четверых уж больше нет? — заворчала Морисетт, шагнув ближе к открытому гробу. — Почему четыре? Я насчитала шесть.— Он говорит об общем количестве жертв. Семнадцать. Посмотри на последнюю строчку. Десять, пять и два. Семнадцать. — Мозг Рида лихорадочно работал, он снова и снова перечитывал записку и сравнивал с предыдущими.Зачем преступник увеличил число? Неужели они подняли не ту птицу? Это должно быть делом рук Шевалье.Все жертвы были присяжными… до сих пор. А если он расширил список? Но кто… или почему?— Не понимаю, — пожаловалась Морисетт.— Некоторые умерли естественной смертью, так? Может, он имеет в виду это. Он собирался убить двенадцать, а четверо уже умерли.— Трое, Рид. — Она подняла три пальца и поочередно загнула их: — Браун, Александер и Мэсси.— Но мог быть еще кто-то, кого мы пока не нашли.— Мы проверили. Мертвых присяжных больше нет. Все живы, и за ними наблюдают. Похоже, это разбивает твою гипотезу, нет? Этот псих зациклился на двенадцати, , но почему он просто не убил оставшихся в живых присяжных? Почему не число девять? Семнадцать! Блин! Никакого смысла.— Он подсказывает нам, — настаивал Рид.— Или просто нас путает! — раздраженно ответила Морисетт. Ветер хлопал тентом палатки.— Да нет, вряд ли. Слов в записке ровно семнадцать. Он переключился на это число.— Ну что ж, раз ты думаешь, будто разгадал логику этого кретина, так разберись, о чем он говорит, и поскорее.Она была права. Рид помассировал шею, размышляя о загадочной записке. Насколько известно, Полин Александер, Томас Мэсси и Тайрелл Демонико Браун были единственными присяжными, кто умер своей смертью. Еще трое — Барбара Маркс, Роберта Питере и Симона Эверли — были похоронены заживо. Усилиями Гробокопателя. Еще шестеро присяжных живы и находятся под надзором полиции. И всего присяжных двенадцать. Откуда еще пять? В чем смысл этой цифры? Он подумал о Никки и о том, почему Гробокопатель выбрал ее для связи. Чтобы держать в страхе? Этот подонок был в ее квартире. Он пугал ее? Зачем? И зачем связываться еще и с Ридом? Потому что вы оба имели отношение к делу Шевалье. Все это связано с теми событиями, когда Шевалье арестовали и посадили в тюрьму. Рид изучил все записи о суде, потребовал из тюрьмы все отзывы о преступнике и не нашел ничего полезного. Если бы старший детектив, который ловил Шевалье, был еще жив, он бы вспомнил что-нибудь полезное. Но бывший напарник Рида мертв.— Говорю тебе, этот тип нас только путает. Десять, пять и два? — прервала его мысли Морисетт.— Он хочет сказать, что трупов будет семнадцать, и к тому же, проверь, в записке семнадцать слов.— Все это чушь, — подал голос Зиберт. Морисетт смотрела на записку, как на воплощение зла.— Знаешь, в этом нет никакого смысла. Ты не на том пути. — Клиффу определенно не нравились доводы Рида. — Присяжных не семнадцать.— А если посчитать запасных? Или других людей, причастных к процессу? — спросил Рид, размышляя вслух. — Речь о человеке с извращенной логикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118