– И нанять сиделку, – добавила Молли.
– Нанять сиделку? Отец никогда на это не согласится.
– Ничего не попишешь. Придется.
– Не придется. Я уже все продумала. Мы с Мелиндой некоторое время поживем у него.
– А как же Крис? – озабоченно спросила Молли. Раздельное существование супругов могло дурно отразиться на молодой семье.
– Наш дом в двадцати минутах езды.
В машине было жарко и душно, и Молли стало трудно дышать. Опустив стекло, она с наслаждением втянула в себя бивший ей в лицо прохладный воздух.
– В середине июля мне дадут недельку отпуска, и мы с Крисом сможем выехать на природу. Надеюсь, отцу к тому времени станет лучше.
Молли не хотелось думать о том, что ей сказал врач о сроках выздоровления Остина. По этой причине она перевела разговор на другую тему:
– Ты хорошо себя чувствуешь? Ума не приложу, как ты, беременная, сможешь заботиться об отце?
– Не волнуйся, смогу.
– Скажи, тебя тошнит по утрам?
Эми промолчала, и Молли поняла, что худшие ее предположения не безосновательны.
– Эми, прислушайся же к голосу разума. Зачем тебе брать на себя все эти заботы? Ведь есть же, в конце концов, сиделки. Они специально обучены ухаживать за больными. Почему бы не нанять кого-нибудь из них?
– Мама, прошу тебя…
Молли припомнила все, что ей наговорил о болезни Остина доктор Хэнк, и пришла в ужас. Она даже стала склоняться к абсурдной, в общем, мысли, что Остин чуть ли не спровоцировал у себя инсульт из-за желания ей отомстить.
– Не понимаю, почему ты так этому противишься?
– А ты знаешь, к примеру, сколько такая сиделка стоит? Когда отцу предъявят к оплате чек, с ним случится второй удар.
Они свернули на усыпанную гравием подъездную дорожку и через несколько минут остановились у белого двухэтажного дома, из которого Молли ушла год назад.
Припарковав машину, Эми выключила зажигание.
– Есть еще одна причина, почему я против сиделок, – пробормотала молодая женщина. – Не хочу, чтобы отец думал, будто он остался совсем один и о нем некому позаботиться.
Сказав это, она залилась слезами. Подумать только: храбрая, бесстрашная Эми разревелась!
– Перестань, детка, прошу тебя.
– Извини. – Эми смахнула слезы и глубоко вздохнула. – Похоже, болезнь отца сильно сказалась на моих нервах.
Молли наклонилась к дочери и обняла ее за плечи.
– Я хочу, чтобы ты перестала о нем беспокоиться. – Она нащупала свободной рукой сумочку, открыла ее и достала оттуда бумажный платок.
Молли вернулась в Айову с намерением пробыть там не более двух недель. Болезнь Остина оказалась, однако, куда более сложной и продолжительной, нежели она могла себе представить. Было ясно, как день, что рассчитывать на скорое возвращение во Флориду ей не приходится.
Всунув платок в руку дочери, она сказала:
– Я хочу, чтобы ты прежде всего заботилась о себе и своей семье. С отцом останусь я. Ему это, конечно, не понравится, но это его проблемы.
Молли подумала о Флориде, о белых песчаных пляжах, о человеке, который там ее дожидался. Увы, все это теперь отошло на задний план и было от нее бесконечно далеко.
Глава 6
Оказавшись в доме, в котором она прожила столько лет, Молли испытала странное чувство. С одной стороны, она все здесь отлично знала и каждый предмет напоминал ей о прошлом. С другой – она всячески пыталась притвориться, что этот дом не имеет к ней никакого отношения и принадлежит человеку, которого она когда-то знала, но уже успела забыть.
Эта двойственность сказывалась на ней не лучшим образом. Несмотря на то, что она много времени провела в дороге, а потом несколько часов находилась в больнице и смертельно устала, расслабиться ей никак не удавалось. Вместо того чтобы прилечь и немного отдохнуть, Молли принялась бродить по дому, заглядывая поочередно во все комнаты. При этом она занималась бессмысленной на первый взгляд, но по какой-то непонятной причине необходимой для нее деятельностью. Она то взбивала подушки, то заново перевешивала украшавшие стены картины и фотографии, добиваясь того, чтобы они висели идеально ровно. Ей вдруг пришло на ум, что она точно так же прогуливалась по дому, взбивала подушки и поправляла картины, когда была беременна Эми.
За тот год, что она жила отдельно от мужа, в доме ничего не изменилось и все вещи остались на своих прежних местах. Ни один стул или другой предмет мебели не был передвинут даже на сантиметр, в платьевом шкафу по-прежнему висела ее бежевая дубленка, а старинная фарфоровая кукла, как и год назад, все так же украшала полку с книгами.
Сколько Молли себя помнила, она жаждала спокойной, благополучной жизни. Возможно, по той причине, что в ее существовании этого всегда недоставало. Она почти не помнила своего отца – он ушел из семьи сразу же после рождения Сэмми. По правде сказать, у них и семьи-то никакой не было и жили они, как цыгане – мать любила странствовать и не испытывала особого желания осесть где-нибудь и пустить корни.
Молли мечтала о том счастливом времени, когда выйдет замуж и заживет своим домом. Ей так хотелось стабильности, что она дала себе слово никогда ничего в своем новом доме не менять: картин – если таковые будут – не перевешивать и мебель не двигать. Понятие комфорта заключалось для нее прежде всего в неизменности жизненного уклада.
Теперь, однако, она негодовала на Остина, что он все оставил на прежних местах. Ей требовались изменения – хоть какие-нибудь.
Молли прошла на кухню и проверила содержимое кухонных шкафчиков. Пусто. Только в одном из них хранились запыленные банки с консервированным томатным супом и тунцом в собственном соку. Молли открыла дверцу холодильника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94