Ха-ха! А чего еще она ожидала — долгой исповеди, выворачивания души наизнанку? Не стоит ждать от мужчин таких вещей — они не соответствуют их природе.— Ларк, — вдруг сказал он, — наверное, я не скажу вам ничего нового, но вы не пробовали проконсультироваться у психиатра? Это то, что вам сейчас нужно.Его слова всколыхнули ее память, и перед ее внутренним взором лавиной понеслись воспоминания — воспоминания о тех часах, днях и неделях, сливавшихся в месяцы и годы, которые она провела в кабинете доктора Мэри Свани. Она сидела за столом напротив врача и все говорила, говорила. Последние события ее жизни еще раз подтвердили, что эта “терапия” ничего ей не дала.Сейчас она боится мужчин не меньше, чем сразу после того, что произошло.— О да, я уже обращалась к психиатру, — сказала она.Натан Сенатра по-настоящему растерялся — впервые за всю свою жизнь. Трудно было понять, чем он мог бы ей помочь, но только ее унылый ответ сказал ему больше, чем он спрашивал.Хотелось ли ему любить ее? А то как же! Но только не так — не пользуясь ее слабостью, потому что он будет чувствовать себя последним подлецом, а она еще" раз станет жертвой. Он встал, стараясь удержать равновесие на скользкой, покатой крыше, и протянул ей руку.— Пойдем, — сказал он ей голосом, полным тихой и теплой ласки и бог знает каких еще других чувств, которых он в себе раньше не замечал.В данный момент его планы не шли дальше того, чтобы вытащить ее с этой крыши. Она подала ему руку и осторожно шагнула. Натан помог ей перебраться через подоконник.Пол в комнате после недавнего разгрома был засыпан садовой землей — грустное напоминание о бездарно пропавших годах работы. При виде этого зрелища он почувствовал горечь утраты. Это показалось ему странным. Он уже привык считать, что ему давно все безразлично и он потерял способность что-нибудь чувствовать. Огорчение словно расшевелило его душу, и это было даже забавно. Он усмехнулся.Натан посмотрел на Ларк и увидел, что она уставилась на него большими и испуганными, как у кошки в темноте, глазами.Хотел бы он любить ее? О да! Он делал бы это медленно, нежно и благоговейно — как и следует любить женщину. Он бы медленно раздел ее и сам на руках отнес на ложе. Но решать таким путем чьи-то психиатрические проблемы — увольте. Вряд ли он сможет быть лекарством для нее, и вообще — это не его дело.Он только хотел ее, хотел почувствовать ее тело под собой — и все. Ничего, кроме взаимного удовольствия. Что-то большее подразумевало бы возникновение привязанности и взаимных обязательств, а это ему было совершенно ни к чему.И вместо того, чтобы дотронуться до нее, он сделал шаг назад. Шаг символизировал бегство, и Ларк поняла это. Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица.Мысли Натана заметались в поисках нужных слов, от которых Ларк не впала бы опять в истерику. Но, чтобы с честью выйти из такой ситуации и подыскать нужные слова, ему не хватало жизненного опыта, ибо не каждый же день женщина обращается к мужчине с такими просьбами!Словно прочитав его мысли, Ларк бросилась прочь.Она побежала в ванную и попыталась закрыться там, но деревянная дверь, разбухшая из-за постоянной влажности, не входила в паз. Натан для приличия подождал минут пять, потом деликатно постучал и заглянул внутрь.Ларк сидела на краю ванной и размазывала по лицу слезы выпачканными в земле пальцами, отчего все ее лицо было в грязных потеках.— Мне лучше уехать, — сказала она сквозь рыдания.Он молча взял с вешалки полотенце, намочил его под краном, присел перед ней на корточки и стал медленно вытирать ей лицо.— Я грязная, — вдруг безучастно произнесла она.Он принялся тереть и умывать ее с удвоенным старанием, но оказалось, что она имеет в виду совсем другое.— Я грязная — и поэтому вы боитесь до меня дотронуться. Я вас не осуждаю. В том, что со мной случилось, нет моей вины, но, если носишь пятно год за годом и не можешь его смыть, оно постепенно срастается с тобой.— Бога ради, Ларк, не надо так говорить! — ужаснулся он.— После того как это случилось, я не могла избавиться от ощущения нечистоты, и у меня появилось навязчивое желание все время мыться. Я становилась под душ и терла себя, пока моя кожа не начинала кровоточить. Но как бы я ни старалась, я никак не могла почувствовать себя чистой.Натан смотрел на нее снизу вверх, удивляясь таким признаниям и пугаясь их. Наконец он опомнился и заговорил.— Знаешь, что я подумал, когда первый раз здесь тебя увидел? — спросил он, улыбаясь. — Ты показалась мне принцессой, чистой и недоступной, словно ангел.— Тогда ты ничего про меня не знал, — ответила она и грустно улыбнулась. — Я же все вижу и понимаю, что произвожу на тебя отталкивающее впечатление.Он бросил испачканное полотенце в ванну и обнял ее колени. Отстраненность, которую он до сих пор чувствовал по отношению к ней, улетучилась без следа.— Ты спрашивала, чего я боюсь? — спросил он, и его голос дрогнул. — Я боялся дотронуться до тебя, боялся, что если только раз прикоснусь к тебе, то не смогу остановиться…В уголках ее глаз, к его утешению, еще пряталась искорка печали. Ему было видно, что она хочет и не может, не осмеливается ему поверить.— Не может быть, — сказала она.— Но это так. Я боюсь тебя.— Но почему?— Потому что я не могу быть ни для кого лекарством от его проблем.— Почему? — опять спросила она, нежно дотронувшись до его щеки.Спросила с выражением такой невинной простоты, словно ребенок, который пытается узнать, почему небо голубое.— Может быть, поцелуемся на прощание? — спросила она.Эта просьба напугала его. Речь шла не только о прикосновении губ, но и о прикосновении души к душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64