Даже после всего того, что Коллин делал с ней, она в полной мере не отдавала себе отчета в его способности контролировать собственное желание. Он лежал на спине, закинув руки за голову, собрав все свое самообладание и поощряя подругу все к новым и новым ласкам.
Его бедра стали ритмично подниматься вверх и опускаться вниз, вверх и вниз. И все же руками Коллин продолжал прижимать к себе голову женщины, лишая возможности увернуться. Неожиданно он грубо схватил ее, перевернул на спину, лег сверху и яростно вошел. Его тело затвердело, когда почти сразу же наступил оргазм. Движения продолжались, но становились все слабее. В конце концов, переведя дыхание, Коллин приподнялся на локтях, улыбаясь в полумраке.
– Стоило немного потерпеть, не правда ли, мадемуазель… – Он остановился, осознав, что до сих пор не знает ее имени.
– Дэниэль, – ответила женщина, нежно поглаживая его по груди. – Меня зовут Дэниэль.
Они занимались любовью снова и снова, пока полностью не выдохлись физически и эмоционально. Когда солнце взошло над Средиземным морем, они долго просто лежали, не размыкая объятий, а потом, вновь обретя силы, вместе приняли душ, и Коллин позвонил, чтобы принесли завтрак. Чуть позже этим же утром он сообщил Дэниэль, что в ближайшие часы покидает Монте-Карло, и на этом они расстались.
Она ушла, унеся с собой половину его выигрыша.
Стоя на палубе «Баронессы» и провожая взглядом исчезающий вдали Монте-Карло, Коллин, как обычно, понятия не имел, куда именно плывет. Просто следовал желанию, возникшему рано утром после безумной ночи любовных утех, уехать отсюда.
Дэниэль. Восхитительная женщина, с которой можно было делать все, что вздумается, женщина, способная дарить незабываемое блаженство, но… Коллин ни на мгновение не упускал из виду, что взял за правило не проводить с женщиной больше одной ночи. Он не хотел увлечься, не хотел ни сильных чувств, ни даже привязанности. Ибо таков самый верный способ испытать боль – эта истина открылась ему после гибели родителей. Не желая осложнять жизнь, Коллин твердо решил, что никогда не позволит себе влюбиться.
Он стоял, наклонившись над поручнями яхты, чувствуя, как волосы теребит утренний бриз. Вряд ли Дэниэль хотя бы вспоминает о нем. Наверняка все ее мысли сейчас заняты только выигрышем. Да и вообще трудно было представить Дэниэль сильно огорченной потерей любовника. Для женщины с ее внешностью, к тому же такой свободной, такой раскованной, всегда отыщется мужчина, готовый ринуться к ней по первому зову.
Ему припомнились ее вчерашние расспросы по дороге в отель. В самом деле, сколько времени он так живет? Бесцельно скитается по свету, нигде не задерживаясь надолго, не связанный ни обязательствами, ни привязанностями? И как давно его потянуло в знакомую обстановку, стали возникать мысли о возвращении домой? Вот уже два года, как он покинул Морской Утес и долгое время даже не вспоминал о нем. При отъезде из Нью-Йорка им владело одно желание – как можно быстрее оставить за спиной прошлое и оказаться подальше от всего, что с ним связано.
Сначала Коллин полетел в Лондон, однако задержался там всего на неделю. Из Лондона перебрался в Шотландию, где в уединении прожил почти месяц. Затем, вновь почувствовав беспокойство и желание развеяться, уехал в Довиль, а оттуда в Париж. Коллин обожал Париж. Он часами бродил по его улицам – просто так, не думая ни о чем. Заходил в музеи, влекомый непреодолимой тягой к искусству, унаследованной от матери. Хотя там у него нередко начинало щемить сердце – каждый раз, в восхищении замирая перед какой-нибудь из любимых картин Франчески Деверелл, Коллин будто слышал ее голос и видел перед собой родное лицо.
Француженки доставили ему немало приятных минут, но знакомство с каждой из них также продолжалось не дольше одной ночи.
Решив в конце концов покинуть Париж, Коллин арендовал «Баронессу» и поплыл по Средиземному морю, чтобы закончить путь в Греции. Пожил некоторое время беззаботной, расслабленной жизнью почти сельского жителя на Эгейских островах, получая огромное удовольствие и от темпераментных греческих женщин тоже. Но в конце концов, как и следовало ожидать, им снова овладела тяга к перемене мест. Выбор пал на Рим.
Увы, Вечный город для него вечным не стал, и вскоре Коллин оказался на севере, в итальянской Ривьере. Прожил там без малого месяц и вернулся в Париж. Позже, снова на «Баронессе», встал на якорь в гавани Марселя, а потом, путешествуя по Средиземному морю, побывал в Ницце, Сардинии, на Крите, в Танжере и Гибралтаре. Затем почувствовал, что не в силах справиться с соблазном посетить Монте-Карло, и в начале октября яхта бросила якорь в Монако.
В последнее время все чаще и чаще мысли Коллина возвращались к дому. Интересно, что он почувствует, вернувшись после столь долгого отсутствия в Штаты, в Нью-Йорк? Многое ли там изменилось со времени его отъезда? Как поживает брат? По-прежнему ли все так же предан «Интерконтинентал ойл», как это было еще при отце?
Иногда у Коллина мелькал и такой вопрос: а известно ли вообще Джастину о его отъезде? Осуждает ли он его? Наверняка брат не бывал в Морском Утесе со дня подписания документов, закрепивших их соглашение. Это место никогда не затрагивало его душу, Джастин предпочитал ему Манхэттен, свою квартиру в Башне Трампа.
Сейчас все эти мысли вновь с необычайной силой нахлынули на Коллина. Видит Бог, он соскучился по дому! По хорошо знакомой, милой сердцу обстановке и даже по этому сукиному сыну с холодной кровью, своему братцу.
Движимый внезапным порывом, Коллин спустился вниз, отыскал капитана и сообщил ему, что планы изменились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131