Она судорожно вытянула вверх свободную левую руку – сейчас же, быстро ткнуть пальцем прямо в уродливый желтый глаз… Что-то с силой сжало ей кисть – сильнее… боже, еще сильнее! Не помня себя, Инна заорала. Показалось, будто что-то хрустнуло… о господи, нет!
– А-а-а-а! Пусти!.. А-а!.. Пусти… – она вскрикивала, хрипя, едва не задыхаясь, готовая вот-вот завалиться в обморок – но нет, нельзя, нельзя, нужно бороться до последнего, неужели я вот так сдамся? – только пусти, сейчас пусти! – а там посмотрим, там мы еще поборемся…
– Ыхы-ы! – этот гад все-таки разжал руку. Та беспомощно обвисла, упала на пол, Инна попробовала ей шевельнуть… нет, черт, не могу! С правой он по-прежнему не спускал стальную хватку. Довольная физиономия исчезла – он куда-то отодвинулся. Куда – она поняла в следующий миг, когда он начал ковыряться у нее на поясе, намереваясь снять с нее джинсы.
– Нет! Ох, нет! – бормотала Инна. – О боже, нет…
Но что она могла сделать? Попробовала двинуть ногой – и тут же во что-то уперлась, затем ощутила тяжесть – кажется, насильник просто сел на нее. Играючи, он вырвал пояс, отшвырнул его куда-то вместе с сумочкой… Одним движением сорвал пуговицу и расстегнул молнию. Тут она почувствовала, что ногам стало свободнее. Рывком потянула к себе левую – и была остановлена ударом по коленной чашечке. А-а! Боже, за что?!
"Ты заслужила!" – ответил тот же беспощадный голос.
– Ы-ых! Ы-ых! – посапывал немой. Сопротивляться бесполезно, поняла Инна. Буду сопротивляться – он меня покалечит. Изуродует, и тогда уже мне самой никакие десять тысяч не помогут. А так, может, сделает, что хочет – и отпустит. Ну почему бы, в самом деле, не отпустить? Если ему нужно именно это, ему нужно только оттрахать меня – то зачем же что-то еще, почему бы потом и не отпустить?
Насильник уже стягивал с нее джинсы. Инна резко дышала и постанывала, почти как он: ы-ха! ы-ха! Вяло приподняла ноги, даже помогая ему снять одежку. С трусиками он возиться не стал: схватил двумя руками, разорвал тонкую ткань – Инна громко вскрикнула – и вытащил из-под нее.
Вот и все, подумала она, вот я и готова к употреблению. В следующий миг он завалился, буквально обрушился на нее сверху – отвратительное лицо оказалось совсем рядом, от него шел сильный потный дух. Всем телом она ощущала его противную мокрую, липкую кожу. Его пасть прижалась, присосалась к ее губам, почти кусая их, здоровенный нос уперся в щеку. Омерзительная густая слюна затекала прямо к ней в рот; Инна поняла, что начинает задыхаться. Она задышала носом – часто-часто, тело само собой судорожно дергалось. Насильник ненадолго отодвинулся, выдал громко: "Ыыххы-ы-ы!" Она поспешно восполняла запасы кислорода; в ушах появился и медленно нарастал до боли знакомый шум.
Передышка была недолгой – безъязыкий снова приблизился, впился в нее ртом, его два ужасных глаза висели перед ней желтыми провалами.
Лапищи шарили по ее телу, особенно останавливаясь на выпуклых грудях; потом Инна поняла: сейчас он войдет в нее. Сейчас это случится, она уже никак не сможет этому помешать – и никто, никто во всем свете не придет к ней на помощь… Когда-то, было время, она панически боялась быть изнасилованной маньяком – но никогда особенно не задумывалась, как именно это может произойти. Значит, вот так…
Инна чувствовала, как его член грубо вторгается в ее лоно… неожиданно тело отозвалось пробуждающимся желанием. Нет, все происходящее было в высшей степени безумно – но это уже сверх меры, это уже предел любому безумию и даже за всякими пределами. Но я же не хочу! – почти выкрикнула она; намеревалась выкрикнуть и вслух, но крик уже не пробился сквозь сбивчивое, беспорядочное дыхание. Я не хочу, это подло, это крайне подло, это не должно быть так! Кажется, ее тело больше ей не подчинялось. Оно подрагивало в такт движениям лысого, и блаженная дрожь распространялась повсюду. Никому нельзя доверять, никому – даже себе. Вот так и становятся шлюхами, подумала Инна. Ты знаешь, что это мерзко и отвратительно – но вдруг понимаешь, что все равно этого хочешь, и уже ничего не можешь с собой сделать. А во второй раз, наверное, это уже не так мерзко и не так отвратительно. А на третий раз и вообще привыкаешь… Все смешалось воедино – крики боли и отчаяния, неровные мучительные вздохи, экстатические стоны… А на фоне страшного действа все продолжал усиливаться однотонный давящий и всепоглощающий гул…
Инна лежала неподвижно и смотрела в потолок. Вообще-то это был не совсем потолок, его-то она как раз и не видела – просто кусок чего-то синего, слегка подсвеченного. Не голубого неба, нет – она отдала бы все что угодно, только бы синее стало голубым и на нем появились хотя бы редкие белые облачка… Но нет – чудес, к сожалению, не бывает. Это она уже поняла. Их не бывает даже здесь. А может, в особенности – здесь.
Использовал по назначению – да и шлепнул, чтобы не мучилась, вспомнила Инна. Кажется, насильник решил пощадить ее и ограничился только первым пунктом. Впрочем, пощадить ли?..
Она не дала этой мысли оформиться. Попробовала пошевелиться; тело слушалось плохо, но все же слушалось. Приподнялась, опираясь на правую руку – левую лишь с великим трудом удавалось удержать на весу. Взглянула перед собой: все та же пыль, те же брошенные вещи… вот и я теперь, подумала, – такая же брошенная вещь. Смотреть на себя не хотелось. Инна кое-как привстала – ноги держали плохо, все предметы начали исполнять перед ней какой-то бешеный танец. Она откашлялась и сплюнула – в слюне чувствовался соленый привкус крови. Помотала головой, встряхнулась; картинка как будто становилась более устойчивой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42