Да что телеканалы, любой сайт можно было превратить в телеканал и размещать на нем все, что хочешь. А компьютерные программы, с помощью которых из меня и мне подобных делали певцов, подешевели. И теперь любой графоман мог написать для своей дочки песенку, обработать ее исполнение с помощью компьютера, склеить сносный видеоклип и разместить у себя на сайте или продать по дешевке на видеоканал. Мегазвезды стали не нужны.
— Позвольте, но почему они так быстро сдались, если их конкурентами были графоманы?
— Вы не поняли. Так ведь и их песни писали графоманы, их поэты тоже были бездарями. Это была монопольная манипуляция. Кончилась монополия, и Великие графоманы и бездари растворились в массе обычных. Некоторые успели уйти в бизнес, стали менеджерами в других сферах. Переход на ресурсную систему обкарнал их капиталы. Сейчас я помогаю моим родственникам материально и наслаждаюсь балетно-оперными постановками. Но их не раскручивают так, как мегазвезд, и нынешние танцоры популярны среди ценителей, а не затмевают своим блеском ученых, литераторов, общественных деятелей и вообще все и всех. И знаете, они не распугивают лебедей.
Когда я приобрел вес в Музейной корпорации, то попросился сюда, накопил средства и купил славную пару лебедей. Так что особая просьба — не надо шума.
— Шума как раз не будет. Истинная дипломатия шума не терпит. Журналистов будем пускать в другой дворец.
— Очень хорошо, для меня это важно. Теперь досуг. Можем предложить интересные маршруты: Севастополь, Бахчисарай, дно Черного моря...
— Оставьте мне маршруты, я продумаю их с точки зрения охраны.
— Что вы, охрану корпорация берет на себя.
Действительно, что это Алекс так недооценил Музейную корпорацию. Музейщики — влиятельнейшие люди в современном мире. Прежде они были такими же бедными крысами, как и другие социальщики. Зато работали в охотку — ранним вечером музеи уже были закрыты. Но повезло им больше других. Когда проходили реформы Советского Возрождения, было решено отдать музейные сокровища в аренду специально созданной Музейной корпорации. Доходы также причитались ей же, но при условии сохранения низких цен на билеты. Музеи стали работать круглосуточно, целая армия зазывал увлекала людей посмотреть старые и новые экспозиции, корпорация развернула новую сеть экскурсионного бизнеса со своими постоялыми дворами, охраной, изданиями — от научных до рекламных. Быть музейщиком стало также престижно, как раньше — работать на мегазвезд. Интересно, что будет престижно лет через пятьдесят? Убирать мусор? Плотничать? Огородничать? Почему бы нет, ведь работал же Сергий Радонежский на общину «аки раб купленный».
Попрощавшись с любителем лебедей, Алекс сообщил Генералу, что готов подлететь к нему. Но Генерал предложил встретиться на небольшом служебном пляже, подальше от лишних ушей. Тем более пляж был оборудован защитой от прослушки.
Хотя пляж был служебным, на его траверзе плескалось под сотню пловцов с других пляжей — на ялтинском побережье было тесно. Экологические буи были довольно близко, а заплывать за них рисковали немногие чудаки, наплевательски относившиеся к своему здоровью. На пляжах места тоже не хватало, и многие бултыхались в воду прямо с автолетов. Вообще-то такие прыжки считались опасными и были запрещены, но спасатели смотрели сквозь пальцы — куда деваться? Людей в современном мире вообще гораздо больше, чем места под солнцем.
Генерал долго молчал, греясь на солнышке, и Алекс даже решил, что русский решил прикорнуть. Он встал, чтобы искупаться, но Генерал дотронулся до его ноги, и, не открывая глаз, показал на гальку — садись.
— Устал я, Алекс. Еще дело не началось, а уже устал. Твои уверены, что конференция состоится, а у нас тут развернулась большая борьба. Понимаешь, сейчас очень некстати начались аресты среди офицеров. Это подрывает авторитет армии. Поговаривают, что в такой неясной ситуации негоже начинать войну.
— Да, подумаешь. Вороватыми военными никого не удивишь.
— Не говори так о них. Эти ребята пострадали за идею. И если все получится, мы их вытащим.
— А что получится? Вступление Союза в войну? Остается молиться об этом. Но зачем нам эти астраханские оборотни в погонах, которые признались черти в чем?
— Я знаю этих людей. Если начнутся мировые развязки, нам будет нужен каждый хороший специалист. А то, в чем они признались... Знаешь, в нашей стране офицеры иногда признаются в том, чего не делали. Чтобы спасти товарищей по оружию и по делу...
Алекс понял, что ему сообщили страшную тайну и он стал ее заложником. Получается, что Генерал — один из вождей только что раскрытого в России заговора. И эти офицеры признались в уголовных преступлениях, чтобы скрыть более серьезное дело, скорее всего, военный заговор.
— Зачем ты мне это рассказываешь? Я все-таки представитель НАТО. Не боишься прослыть шпионом?
— Понимаешь, Алекс, чтобы у нас все хорошо получилось, ты должен знать главное. И я, и твой Пан, и те ребята из Астрахани делаем одно дело. Важное благородное дело прекращения анархии, разгулявшейся и в нашей стране, и вообще в Европе, да и во всем мире. В условиях истощения ресурсов, нового Великого переселения народов, надвигающейся экологической катастрофы полуанархическое советское общественное устройство, неуклюжий компромисс либералов и социалистов — слишком дорогое удовольствие. Мир погибнет, если мы не победим.
— Победим Халифат?
— Халифат — ерунда. Мы сами его раскрутили, мы можем в любой момент взорвать его изнутри. Халифат нужен, как страшилка, как бич Божий, чтобы вразумить народы, пока не вступили в действие более серьезные угрозы, пока не стало поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127