Если ты голоден, у меня в машине есть шоколадка. Кто последний, тот копуша.Копушей оказался я. Когда мы отъехали, я похлопал по листку бумаги.— В соответствии с этим, слушание моего дела назначено на завтра в присутствии судьи Османа. Если Осман удовлетворит этот иск, сколько времени меня могут здесь продержать?— До тех пор, пока не закроют дело, начатое банком против тебя. — Усмехнувшись, она покачала головой.— Ты, наверное, шутишь.— Нет, и банк тоже не шутит. Если Осман удовлетворит иск, Калифорнийский Козлик тебя никуда не повезет, если только ты не захватишь челнок силой.— У меня складывается впечатление, что ты не хочешь, чтобы я захватил челнок силой.— Нет, это было бы неразумно, — подтвердила она. — Это может вызвать неприятности.— А почему здесь только мое имя?— Вероятно, потому, что птички Макхью и Спунер уже улетели из клетки, а больше никто на орбиту не собирается.— Насколько я понимаю, намечается война, и космофлот не устроит, если я буду сидеть на привязи. Разве нет никаких федеральных законов на этот случай?Катарина ответила не сразу:— Их, собственно говоря, два. В этом и заключается проблема. Один закон, существующий испокон веков, гласит, что законы Конфедерации превалируют над местными, и по приказу космофлота ты можешь улететь. Но поскольку некоторые наши люди не вовремя оплачивают телефонные счета, парламент принял и другой закон, в соответствии с которым космофлот не имеет права перемещать свой персонал, пока не оплатит долги. К сожалению, тот, кто составлял проект, слишком торопился и кое-что упустил из виду, например возможность войны. Космофлот до сих пор пытается разрешить эту проблему.— Понятно. Ты хочешь сказать, что я не зря плачу налоги. Давай разберемся. Мне придется нанять адвоката…— Я одолжу тебе денег…— …и пойти в суд, чтобы убедить судью Османа отпустить меня и дать мне погибнуть вместе с тобой и Хиро.— Ты хорошо во всем разобрался.На Мире Шайлера на широте Шенектади почти полгода длятся белые ночи. Сегодняшний вечер не был исключением. Кругом было светлым-светло, хотя на небе уже проглядывали звезды. Как в ясную лунную ночь на Земле. Мы остановились у Ямсвилльского муниципального парка и вытащили из машины одеяло вместе с полукилограммовой плиткой шоколада, которую так предусмотрительно прихватила с собой Катарина.Она расстелила одеяло на траве и жестом пригласила меня присесть.— Я должна перед тобой извиниться, что не пустила тебя в мотель.— Но извиняться ты не будешь, потому что и сама знаешь, что на самом-то деле мне не очень хотелось туда ехать.— Правильно. — Она развернула шоколадную обертку, откусила кусочек и протянула плитку мне. — Кен, я себя как-то неправильно веду. Мне хочется выяснить наши личные отношения, прежде чем мы отправимся на корабль. А теперь не похоже на то, что ты полетишь с нами.— Послушай, Катарина, — возразил я, тоже откусывая кусочек шоколада, — это мой корабль, а люди на его борту — мои друзья, в особенности ты, что меня, вероятно, как-то характеризует. Я вам нужен. Никто лучше меня не знает, как управлять этим кораблем, и, кстати, начнем с того, что вам не хватает людей.— Кен, не делай этого. — Она крепко сжала мое запястье. — Как военный корабль «Шпигат» никуда не годится, а если использовать его, чтобы заманить Генхиса на минное поле, а затем на линию огня с орбитальной станции, то обломки его рассеются по космосу в радиусе трех парсеков. Я хочу, чтобы ты остался здесь, и, если Осман запретит тебе покидать планету, ты останешься в живых. Давай не будем усложнять — и так все очень тяжело.— Катарина, я завяз по уши! Если меня не будет с вами на орбите, Генхис наверняка спустится, чтобы разыскать меня здесь.— Кен, — мягко сказала она, — если Генхис разнесет твой корабль на кусочки, то он может решить, что и ты погиб вместе с ним. А если я вдобавок переговорю с Генхисом до того, как начнется перестрелка, я укреплю его в этом мнении.— Вот как! — вырвалось у меня.Несколько минут мы сидели молча, созерцая, как блестит в сумерках шоколадка. Когда ешь шоколад, половину удовольствия получаешь, разглядывая абстрактный голографический рисунок, который наносят на плитку при охлаждении. Отломив еще кусочек, я вернул ей плитку.Она в задумчивости теребила в руках опавший листок.— Неловко вот таким образом прощаться, правда?— Ну это ж надо — во всей Вселенной столько баров, а я забрел именно в тот, где сидела именно ты. — Я покачал головой. — Ты давно узнала, что ты — вампир?— Около пяти месяцев назад. — Когда от листика остались одни прожилки, она выбросила его.— Теперь из-за меня об этом все узнали и твоей карьере конец.Она пожала плечами:— Все равно это рано или поздно обнаружилось бы.— Что ты ощущаешь? Я имею в виду, будучи вампиром?— Если я неправильно питаюсь или делаю то, что может разрегулировать эндокринную систему, то это очень похоже на катание с горы на санках. — Она усмехнулась. — Но, как и во всем, берешь себя в руки и смиряешься. Или не смиряешься.— Кроме того случая с печеньем, я не замечал, чтобы ты чем-то походила на графа Дракулу.Она сделалась серьезной.— По-моему, легенды о вампирах имеют большее отношение к разложению трупов, чем к синдрому Маклендона. В славянских преданиях у вампиров багровые лица — «краснолицый, как вурдалак», — так что здесь Брэм Стокер был не прав, Гарри гораздо больше меня похож на вампира.— Ну-ка, объясни про трупы, — попросил я, доедая шоколадку.— Дело в том, что трупное окоченение — явление временное, и через какой-то промежуток времени тело снова становится гибким и содержит в себе жидкую кровь. Когда по мере разложения в нем скапливается газ, труп раздувается и вытесняет кровь из легких через рот и нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110