— То есть, той частью, которая не занята совращением и наслаждением от знания, что никакое особое мастерство не потребуется для совращения здесь. Не сегодняшней ночью, определенно.
Антонина рассмеялась.
Усанас продолжил:
— Нет, они уже начинают думать о будущем. О времени после войны, когда они вернутся. Каждый и все вместе — герои войны, с трюмами, наполненными так, что готовы лопнуть. Они принесут богатство назад в родные города и деревни, чтобы добавить к своим славным именам еще и золото.
Он слегка потряс ее за плечи.
— Поэтому пришло время — пришло — и тебе сделать то же самое. Нам не нужно твое чувство вины, Антонина. И мы не хотим, чтобы ты страдала. Но нам действительно нужны твой острый ум и мудрость. Проще говоря, нам необходима Афина. От Елены никакой пользы, кроме вреда.
Спускаясь вниз со стены, Антонина остановилась
— Но почему другие полки не возвращаются с сарвом Дакуэн?
Усанас холодно посмотрел на нее.
— О, — захихикала она. — Конечно. Было глупо с моей стороны этого не увидеть.
— Слава Богу, — вздохнул Усанас. — Я вижу, твои мозги возвращаются на прежнее место.
Когда они спускались вниз, осторожно пробираясь среди обломков, Антонина снова начала хихикать.
— Это чертовски хитрая тактика, Усанас. — Аквабе ценцен пожал плечами.
— На самом деле, нет. Каждый командующий полком прекрасно понимает логику. А почему бы и нет? Эзана все ясно им объяснил.
Антонина громко рассмеялась.
— Примерно так, я полагаю: вы остаетесь здесь. Слишком далеко для того, чтобы даже думать, как вмешаться. Завоюете больше славы и богатства и для Аксума, и для себя лично. В то время как я, командующий царским полком, к которому приписан Вахси, вернусь домой и покажу новому негусе нагасту, что рядом есть большой кулак, который требуется для защиты младенца. Если потребуется.
Она скосила глаза на Усанаса.
— А они не артачились? Хотя бы немного?
— Ничуть. Я думаю, втайне они почувствовали облегчение. Никто из них не хочет нарушения династии, Антонина. Когда есть твоя рука, чтобы направлять, и Эзана, чтобы обеспечить кулак, то с них снимается вообще любая ответственность. Они остаются просто солдатами, далеко, в чужой земле. Завоюйте больше славы, больше известности, больше богатств.
Теперь вернулась его знаменитая улыбка.
— Я уверен, что ты обратила внимание: все сарвены в этой гавани — как раненые, так и нет — чуть ли не катаются под весом добычи. Так неосторожно со стороны малва было оставить свое золото, серебро и драгоценные камни в знаменитых подвалах гавани Бхаруча. — Улыбка начала исчезать.
— Итак. Как ты все-таки планируешь править?
Антонина внимательно посмотрела на Усанаса, словно он был сфинксом и загадывал загадку.
— Я пока не знаю, — резко ответила она. — Я думаю об этом.
Он в ответ тоже очень внимательно посмотрел на женщину. Словно изучал. Затем скорчил гримасу.
— Может, тебе сейчас следует вернуться во дворец, — пробормотал он.
— Нет шанса, — ответила Антонина, взяла его под руку и повела прочь. — Во-первых, я уже опоздала на аудиенцию к Шакунтале. А она, надо заметить, — императрица и не терпит опозданий. А во-вторых… — Антонина замолчала, глядя на Усанаса прищуренными глазами. — Я думаю.
— Я разбудил зверя. — Усанас покачал головой. — Я уже чувствую, как просыпается демон.
— Чушь. Я — просто женщина, которая думает.
— Это одно и то же, — простонал он.
Императрица покачала головой.
— Я не стану отдавать приказы, противоречащие приказам моих командующих, но считаю, что вы совершенно неправильно понимаете этого человека. И Рао больше всех.
Офицеры Шакунталы уставились на нее в замешательстве, и удивленнее всего — ее муж. Они сидели на подушках, равно как и сама императрица, лицом к своей госпоже. Несмотря на маленький рост, создавалось впечатление, что Шакунтала возвышается над остальными. Как и всегда, молодая женщина сидела так прямо, что казалась значительно выше, чем на самом деле.
Рао погладил бороду.
— Я не стану отрицать. Тем не менее, императрица, я кое-что знаю о раджпутах. И теперь эта армия — полностью армия раджпутов в том, что имеет значение для воина. Слово «малва», применяемое к господину Дамодаре, стало фикцией. Потрепанный плащ, прикрывающий совсем другую броню. Даже йетайцы в его армии принимают обычаи и традиции раджпутов. Старший офицер йетайцев, Торамана, как говорят, женится на девушке из клана Чохаров. И ни больше ни меньше, как на сводной сестре Раны Шанги.
— И другие поступают так же, — добавил командующий кавалерии Шакунталы, Шахджи. — И не только йетайцы. В Бхаруче не происходит ничего, о чем бы мы не узнали в течение дня. Мы получили бесчисленные отчеты от купцов и торговцев маратхи. День за днем, говорят они нам, солдаты-раджпуты ведут брачные переговоры с йетайцами и другими своими товарищами — даже кшатриями малва, — которые хотят прикрепить себя к раджпутам.
Каким-то образом Шакунтале удалось сесть еще более прямо.
— Да, я знаю. И вы думаете, что это означает, будто Дамодара и Шанга теперь поведут войну против нас в манере раджпутов? Наконец встретятся с нами на огромном поле брани?
— Они попытаются, — пробормотал Рао. — В то время, как мы попытаемся встретить их в другой манере.
Возможно, почувствовав внезапное напряжение в позах других офицеров, сидевших по обеим сторонам от него, Рао легко улыбнулся.
— О, пожалуйста, помолчите. Это ведь правда — наша армия еще не готова дать прямой отпор Дамодаре и его людям. И не будет готова еще какое-то время. Не забывайте: Дамодара сражался против Велисария — и победил.
Офицер по имени Кондев пошевелился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160