— Возможно. Но в Старые Времена люди все-таки думали о будущем. Ты же знаешь, какую цивилизацию они создали.— И еще Дотти — как ее фамилия? И Чарли Маккарта, как Эзра говорит. — И вдруг, неожиданно для Иша, Эм резко сменила тему. — Вот ты все время говоришь, что мы не создаем, а побираемся. Неужели то, что мы делаем сейчас, так здорово отличается от того, чем всегда занимался человек? Если сегодня тебе нужна медь, ты идешь на склад, находишь там кусок медного провода, берешь молоток и через какое-то время получаешь нужный тебе кусок меди. В Старые Времена человек выкапывал медь из какой-нибудь горы. Это могла быть не медь, а медная руда, но в любом случае человек все равно брал чужое, и медь все время там лежала. И с пищей то же самое, потому что люди пользовались тем, что накопила земля, превращая все это в пшеницу. Все время мы берем и пользуемся тем, что уже было накоплено до нас. Я не вижу между нашей и той прежней жизнью существенной разницы! Ее доводы на мгновение испугали, но он быстро пришел в себя.— Нет, это совсем не то же самое. По крайней мере, тогда люди производили, в отличие от нас они были творцами. У них были заботы и цели. Они потребляли то, что сами делали, и все время двигались в своем развитии вперед.— А вот в этом я не уверена, — возразила Эм. — Даже в легкомысленных воскресных приложениях писали, что мы всегда на грани чего-то: меди, нефти… Что земля истощена и нам грозит голод. Она замолчала, и, зная ее, Иш понял, что Эм хочет спать, и потому не стал возражать. Но к нему сон не шел, и беспорядочные мысли продолжали суетливо метаться в голове. Воспоминания вернули его к первым дням Великой Драмы, когда пытался представить он, как и что нужно сделать для начала возрождения цивилизации. Потом вспомнил размышления о природе изменений — как влияет изменение внутреннего состояния человека на окружающую среду и как окружающая среда, воздействуя на человека, заставляет его измениться. Наверное, только очень сильные и неординарные личности могли противиться внешнему давлению и по своему желанию переделывать окружающий мир. И, думая о неординарных личностях, он стал думать о маленьком Джои — ясноглазом, умном Джои — кажется, единственном до конца понимающим, что хочет сказать и о чем говорит его отец. Иш пробовал угадать, каким станет Джои, когда вырастет, и думал, что настанет день, и он сможет говорить с ним как с равным. И потому стал придумывать слова, которые скажет ему.— Ты и я, — скажет он, — мы одна суть, мы понимаем! Эзра, Джордж и все другие — они просто хорошие люди. Они хорошие, обычные люди, на которых можно положиться, и не может мир существовать без таких людей, ибо они есть его плоть и кровь, но нет в них искры. Мы обязаны выжечь эту искру! А потом от Джои, стоявшем на верхней ступени мысленно представленной им лестницы, Иш стал спускаться вниз и думать об остальных, пока не дошел до нижней площадки, где стояла Иви. Нужно ли было все это время ухаживать за Иви и оберегать ее? Странная мысль, но она не давала ему покоя. Он помнил, было какое-то слово — энтаназия как будто? Убийство из милосердия, как еще говорили. А как можно заставить кого-нибудь в маленькой социальной группе покончить с Иви или с кем-то из ей подобных, даже если такая Иви не может быть источником счастья ни для себя, ни для окружающих? И если какая-нибудь социальная группа сможет решиться на такое, значит, в ней должны действовать законы пострашнее, чем законы, устанавливаемые строгим американским папой, не говоря уже об общественном мнении кучки друзей. Что-то обязательно случится, и, конечно, поводом для этого будет не Иви. Но что-то обязательно должно случиться, и тогда им придется предпринимать какие-то решительные действия. И с такой силой мысли эти захватили его воображение, что он дернулся всем телом, словно уже сопротивлялся тому, что неизбежно должно было случиться. Или Эм не спала, или его резкое движение разбудило ее.— Что случилось, дорогой? — спросила она. — Ты скачешь, словно маленькая собачка, которой приснилось, как она гонится за львом.— Что-то обязательно должно случиться! — воскликнул он, так, словно она знала, о чем он думал.— Да, я знаю, — сказала она, и сказала так, словно действительно знала.— И нам непременно нужно что-то предпринять. Организоваться — вот, кажется, правильное слово.— Ты знала, о чем я думал?— Вспомни, сколько раз ты об этом говорил. Ты очень часто об этом говорил. И особенно в каждый Новый год. Джордж говорит о холодильнике, а ты о том, как обязательно что-то произойдет. Но, как видишь, ничего особенного не происходит.— Да, но наступит время, и это произойдет. Должно произойти! Я буду прав, и наступит год, когда все это случится.— Хорошо, мой дорогой. Продолжай беспокоиться. Ты, наверное, один из тех, кому неуютно, когда они ни о чем не переживают. Слава Богу, от такого беспокойства, кажется, не много вреда для здоровья. Она не сказала больше ни слова, но прижалась к нему, обняла и держала так. От прикосновения ее тела ему, как всегда, стало хорошо и покойно, и он заснул.Несколько недель маленькой речкой вытекала вода из прорванной трубы акведука. И теперь ни капли воды не попадало в резервуары хранилища. И в то же время благодаря образовавшимся в течение долгого времени тысячам маленьких протечек, благодаря открытым и оставленным так во время Великой Драмы водопроводным кранам, благодаря серьезным разрушениям времен землетрясения, благодаря всему этому вместе накопленная вода уходила из резервуара, и уровень ее быстро и постоянно снижался. 2 Как Иш предполагал, так все и происходило. Они ничего не делали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148