На широко раскрытый рот, вскипающие пузыри слюны в углах губ.— Да, — бросил он коротко и зло, и даже обрадовался, что может вот так, запросто выплеснуть накопившуюся злость. — Да, почему оставили вас, а забрали других — гораздо лучших? Старик попятился, взгляд его метался по комнате, а страх превращался в нечеловеческий, просто животный ужас.— Вот чего я боялся! — задушенно вскрикнул он. И опять прошла злость Иша, и опять сменилась она жалостью.— Успокойтесь! — воскликнул он. — Не надо ничего бояться. Никто не знает, почему вы выжили. Вас не жалила гремучая змея?— Нет…— Ну и ладно… Это зависит от иммунной системы. Думаю… никто не понимает ее природы. Ведь даже в самые страшные эпидемии очень многие не заболевают. Но старик судорожно задергал головой.— Я, должно быть, великий грешник, — сказал он.— Но тогда вас должны были… забрать.— Он, — старик со страхом огляделся по сторонам. — Он готовит мне что-то особенное. — И старик задрожал… Перед въездом на мост Иш поймал себя на мысли, что совершенно серьезно думает, в каком кармане лежит у него мелочь. И сразу же, в вихре сменяющихся образов представил безумную сцену, где, играя главную роль, тормозит у будки смотрителя, протягивает воображаемую монету и кладет ее в протянутую воображаемую ладонь. Хотя он и притормозил немного в узком проезде, руки все же не протянул. Он приехал сюда, думая пересечь залив, посмотреть, что творится в Сан-Франциско, но сейчас понял, что именно мост притягивает его к себе. Мост — величественное и дерзкое творение человеческих рук, маленькое чудо сродни «семи чудесам света». Как и все мосты, мост этот олицетворял идею единства и верности. Сан-Франциско — это всего лишь предлог. Иш искренне хотел вновь испытать чувство своеобразной общности с этим символом, так зримо воплощенным в металле и камне. Сегодня здесь царствовала тишина. Там, где раньше с востока на запад и с запада на восток в шесть рядов неслись навстречу друг другу машины, лишь строгие линии осевых беззвучно спешили к далекой встрече в бесконечности. От нарастающего гула мотора белая чайка, так вольготно устроившаяся на ограждении перил, лениво взмахнула крыльями и, зависнув в воздухе, плавно заскользила, опускаясь к ровной глади воды. Повинуясь причудливому капризу, он принял влево и беспрепятственно повел машину по встречной полосе. Вырвался из объятий туннеля, миновал высокие башни, и плавные изгибы подвесного моста открылись перед ним во всей своей грандиозной перспективе. Все уже давно привыкли, что мост вечно красили и перекрашивали, вот и сейчас на его главенствующем серо-стальном фоне яркими оранжевыми пятнами выделялся один из несущих тросов. Неожиданно взгляду его предстала картина, заставившая вздрогнуть от удивления. Аккуратно припаркованная у самых перил, глядя на восток, застыла маленькая зеленая двухместка. Он было проехал мимо, но любопытство взяло верх, и, исполнив плавный свободный разворот, Иш затормозил рядом с замершей машиной. Открыл, заглянул внутрь. Никого! Отчаявшийся, чувствуя, как пожирает его болезнь… неужели бывший владелец остановился, перегнулся через перила и… А может быть, не так? Просто сломалась машина, и хозяин, а может, и хозяйка, махнули проезжавшим мимо или пошли пешком? С приборного щитка свисают ключи. На рулевой колонке регистрационная карточка — Джон С.Робертсон, Окленд и номер дома на Пятьдесят четвертой улице. Маленькая машина маленького человека с маленькой улицы. А теперь, уважаемый мистер Робертсон, собственность ваша принадлежит мосту! Только снова въезжая в туннель, Иш подумал, что, по крайней мере, мог проверить версию аварии простым поворотом ключа зажигания. Но ведь это ровным счетом уже ничего не значило, а вот то, что он возвращается в Ист-Бэй, это уже значило. Разворот у зеленой двухместки — просто маленький эпизод по пути к его цели. Ведь он уже давно понял, что не поедет в никакой Сан-Франциско… Как и обещал, Иш вернулся на улицу, где утром разговаривал, если это, конечно, можно назвать разговором, с мистером Барлоу. Он нашел его. Раскинув руки, человек лежал на тротуаре перед дверью магазина. «В конце концов, — отметил Иш, — существует предел тому количеству спиртного, которое может вместить в себя человеческий организм». А вспомнив глаза, понял, что не должен сильно горевать. Хотя в здешних окрестностях собаки не попадались, мысль оставить тело в таком незавидном положении была Ишу не по душе. Как-никак с мистером Барлоу они знакомы и даже разговаривали. Но где и каким образом устроить похороны, казалось задачей выше его понимания. И тогда в соседнем промтоварном магазине он взял стопку простыней и аккуратно укутал в них тело. Затем поднял мистера Барлоу, перенес к машине, усадил на переднее сиденье, аккуратно поднял все стекла и плотно захлопнул дверцу. Теперь у мистера Барлоу будет свой мавзолей — надежный и долговечный. Он не стал произносить прощальных слов, решив, что слова будут здесь неуместны, но просто смотрел через стекло на аккуратный сверток из свежих простыней и думал о мистере Барлоу, который, конечно, был хорошим парнем, но, к сожалению, не смог пережить трагедию разваливающегося прямо на его глазах, казалось, такого незыблемого мира. А потом, наверное посчитав сей жест благородным, Иш снял шляпу и некоторое время постоял с непокрытой головой.Когда придет тот день, как в древние времена, когда не стало грозного царя и плененный народ ликовал, проклиная память его, — когда придет тот день, скажут ли ели в радости и воскликнут ли кедры: «С тех пор, как ты заснул, никто не приходит рубить нас».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148