— Что он, так и представился трупом? Второй досадливо сплюнул.
— Наш клиент живее всех живых, понял? Ты куда смотрел, когда стрелял? Разве не видно было, что постель пустая?
— Откуда я знал, что он по бабам пойдет? — возразил собеседник. — Выходит, мы зря Диспетчеру доложили, что сварили кашу до конца?
— Выходит, так! — уныло подтвердил второй. — Теперь Диспетчер из нас шашлык сделает!
— Да, — подытожил первый. — Теперь нам обратно возвращаться нельзя. Теперь нам его надо обязательно кончить. И сделать это мы должны в исторически кратчайшие сроки!
Глава 3
Волны Японского моря захлестывали рыболовецкую шхуну «Мару-мару», и Илья Константинович" зеленея лицом, вспоминал удобства воздушного лайнера. Если поездом сутки, а самолетом — час, то сколько же добираться до Гонконга морем?
Кривоногий японец с морщинистым обветренным лицом, бывший на шхуне за шкипера, ободряюще подмигивал Русскому и время от времени приносил в его крохотную каютку свежие гигиенические пакеты. Море бесновалось так, словно под его поверхностью и вправду резвился зловещий монстр, принявший шхуну за игрушку. Было пасмурно, неподалеку от шхуны стояла стена тумана или дождя, в серых небесах плясал желтый кружок солнца.
Илья Константинович проклинал тот час, когда ему пришло в голову сдать авиабилет и отправиться в Гонконг морем. Тогда это показалось гениальной мыслью, способной запудрить мозги киллерам, идущим по его следам. Теперь, когда морская болезнь измучила его, истоптав тело и душу не хуже Годзиллы, Илья Константинович ударился в другую крайность, самокритично считая себя дураком.
— Русика хоросый маряк, — лучась морщинками иссушенного солнцем и морем лица, сказал шкипер. — Банзай!
Браво! Крейсер «Варяг»!
— Сгинь, — слабо простонал Илья Константинович. В книгах все эти морские приключения выглядели куда заманчивее. Пираты морской болезнью не страдали, а на абордаж брали суда даже в разгар шторма. Чертов Коган со своей песенкой!
«В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса…» Теперь Илья Константинович был твердо уверен в том, что поэт Коган, хоть и рисовал с детства угол и ненавидел овал, в море никогда не был, бригантины никогда не видел, а вместо шкотов травил за борт собственную блевотину. И то правда, где вы видели еврея среди отважных пиратов? Разве что в ссудной лавке, где он выдавал пиратам деньги под немыслимые проценты.
В это время шхуну тряхнуло совсем основательно, и Русскому стало не до философских рассуждений. Душа его покинула тело, взмыла к мачтам, вывернулась наизнанку в соленые океанские волны и в таком виде вернулась в измученное тело.
В каюту снова заглянул шкипер. Сейчас его морщинистое лицо было озабоченным. На его месте Илья Константинович тоже волновался бы, ведь за доставку в Гонконг он заплатил шкиперу лишь половину суммы, обещая отдать вторую половину на причале. Потому шкипер был заинтересован довезти пассажира до Гонконга живым и невредимым. Не дай Бог двинуть Илье Константиновичу кони в дальнем плавании, кто японцу заплатит вторую половину денег? А тут еще того и гляди от шхуны одни щепки останутся. Пропали тогда шкиперские капиталовложения!
— Цусима, — сказал шкипер, обнажая в улыбке клыки, и стал неожиданно похож на японского вурдалака из одноименного американского фильма ужасов.
«На разгром русской эскадры намекает, — зло подумал Илья Константинович, — Врешь, сволочь, русского бизнесмена на ура не возьмешь, тут тебе, блин, и банзай не поможет!»
— Руссика герой, — снова ощерился в улыбке шкипер. — Плати мала-мала!
Русской слабо махнул рукой, по мере сил и возможностей пытаясь изобразить всем известный международный жест. Жест не получился, но японец понял. Лицо его стало унылым.
— Ты плыви, — сквозь зубы сказал Илья Константинович. — Сказано, блин, оплата по доставке.
Японец, похоже, понял и снова осклабился — то ли приветливо, то ли с угрозой, черт их этих узкоглазых разберет. Бодро загремев по металлическим ступеням трапа, японец поднялся наверх. В приоткрытую дверь свежо просочилась солеными брызгами морская волна, и Илья Константинович снова остался один. Одиночество отваги или бодрости не прибавляло. «Ох, Санечка! — зло подумал Русской. — Отольются тебе, суке, мои слезы. За все ты у меня заплатишь. Это тебе, блин, не мячик по полю гонять, футболист гребаный. Тут, блин, кто кого переживет».
По металлическому трапу снова загремели японские торопливые шаги, и в приоткрытую дверь всунулась вначале нижняя челюсть, за ней редкие зубы, и, наконец, появился сам японский шкипер. Ленточка, опоясывающая его лоб, сбилась набок, чуть прикрывая правый глаз, и японец сейчас напоминал не вурдалака, а не менее кровожадного пирата.
— Гонконг, — прохрипел он. — Смотреть будешь? Рубли-иены давай!
Преодолевая морскую болезнь и покачиваясь не хуже видавшего виды морского волка, Илья Константинович поднялся вслед за японцем в рубку. Был он как свежий огурчик — зеленый и в пупырышках.
Шхуну «Мару-мару» покачивало от океанского дыхания. Она то ныряла в свинцово-черную бездну, то зависала на пенящемся седом гребне очередной волны. В промежуток между падениями и подъемами Илья Константинович увидел вдали разноцветные небоскребы, упирающиеся крышами в темные неприветливые небеса. Из-за расстояния небоскребы казались игрушечными. Шкипер радостно ощерился, ткнул в направлении небоскребов и снова сказал:
— Гонконг, господин.
Да, тот самый знаменитый город, долгое время бывший британской колонией, но ставший в конце столетия частью коммунистического Китая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61