А уж о законопослушании и говорить не приходится: глядя на них, даже гаишники на дорогах стеснялись мзду брать.Дыряев вдруг подумал, что если говорить честно, то о римлянах ничего, кроме бене, сказать было нельзя. Ничего низи, кроме хорошего. Положа руку на сердце, надо было сказать, что поведение римских товарищей было чистым укором для всей бузулуцкой милиции. О си сик омниа! Но вечно так продолжаться, к сожалению, не могло.Теперь они уходили. Может быть, они уходили обратно в свое прошлое, и уходили навсегда. Подполковник вспомнил строку Овидия, которую ему накануне с большим чувством продекламировал Птолемей Прист:О навес референт ин мар то нови Флуктус!Теперь подполковник чувствовал всю тоску этого стихотворения и снова ощутил сожаление. Себе-то чего врать? Друга он терял, настоящего друга. «Каждый должен жить в своем времени, — успокаивал себя Дыряев. — Если каждый будет по столетиям шастать, то весь мир изменится. Одно беспокойство от этих путешественников во времени! И мужики успокоятся, некому будет у них баб отбивать!»Он тешил себя этими мыслями, но в глубине души крамольно и сиротливо жила совсем иная мысль, не вписывающаяся в какие-либо правовые рамки: а что, если римляне правы и самое надежное воспитание хомо новалис заключается именно в своевременной и беспощадной порке, без излишней жестокости и исключительно для того, чтобы внушить нарушителю незыблемость вечных истин — ах, чуки-чуки, не ук-ра-ди!.. Не со-тво-ри!.. Чуки-чуки! Не воз-лю-би!.. Хм… да… Последнее, впрочем, и Богу не возбранялось!Митрофан Николаевич Пригода ехал навстречу грозе с разгорающейся в душе надеждой. Не было, понимаешь, печали, так нет, этих голоногих принесло. Одно беспокойство от них было и полный раздор привычной и размеренной жизни. Это ведь как посмотреть, можно и конфискацию самогона за грабеж расценить, а в усмирении пьяных «чигулей» обычный бытовой мордобой увидеть. А о моральном облике этих выходцев из прошлого и говорить не приходится, одни жалобы от бузулукчан поступают. Казалось бы, проверенные партийные кадры, и те в душевном смятении находятся. Нет, господа цивиси да квириты, нечего в чужом времени к женщинам приставать. Нечего, понимаешь, свои имперские амбиции и фашистские замашки показывать! Не дадим избивать и грабить наших славных сельских тружеников! И ведь добро бы, так сказать, православные были, так ведь нехристи, мужиков своих да цезарей бабскими именами называют, на идолов молятся. Таким дай волю — в однораз партийных работников за ноги на крестах вдоль грейдера распинать начнут.Всегда ведь как было? Кто смел — тот и съел. А с появлением этих язычников в районе полный бардак начался. Хотя, если честно говорить, так сказать, по-партийному, термы они знатные построили, на всю область одни такие, и те в Бузулуцке. Но термы, понимаешь, термами, а как бы и строительство это в волюнтаристские ошибки руководства не записали. Кирпич-то на бройлерный цех выписан был! Тут, братцы мои, выговором с занесением в учетную карточку пахнет. И не простым, понимаешь, выговором, а строгим.При мысли о суровом наказании настроение Пригоды совсем упало. Он с неприязнью покосился в боковое зеркало автомашины, в котором сквозь дождь смутно виднелась походная колонна легионеров. Впереди браво вышагивал центурион. Ишь гусак, головы не опустит! И чего в таких бабы находят? Ну да ладно, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Пригода искоса оглядел попутчиков. Дыряев был явно недоволен. Ясный перец, такого собутыльника потерял! Бог даст, избавимся от этого воинства, мы и тебя, Федор Борисыч, с почестями на пенсию отправим. Гладышев, тихоня, затаился, как мышь перед мышеловкой, боится, подлец, что отвечать придется за сотрудничество с оккупантами, за эту, понимаешь, аллею Цезарей! Трясись, сукин сын, трясись! Хоть ты и беспартийный, а перед народом ответишь. На всю катушку ответишь. На весь срок, предусмотренный нашим родным Уголовным Кодексом!Волкодрало тоже был сумрачен. И ему происходящее не нравилось. Зря мы это затеяли, думал Иван Акимович. Но, как говорится, партия — наш рулевой. Главное — чтобы рулила в правильном направлении. Честно говоря, римляне в районе совсем ни к чему. И без слуг цезаря забот хватало. Но торопиться, пожалуй, не следовало. Онгора этот доверия предисполкома не внушал. Одно слово — жулик! И Сафонов Ванька жулик был известный, известное дело — торгаш, рубль заплатит, три в карман положит. А уж этот школьный прощелыга с острой бородкой у Ивана Акимовича не вызывал ни малейшего доверия. Вот уж Иудино семя! Это надо еще посмотреть, где он по-римскому балакать научился. Не иначе — засланный казачок. Ох чуял Иван Акимович, нутром своим чуял, что хлебнут они еще забот с этой римской шпаной! Заботы, они, понятное дело, как прыщ — появляются нежданно и избавиться от них сложно.Кто ж сказал, что римляне эти так просто и уйдут? Уйдут они, как же! С чего бы им уходить? Район тихий, народ смирный, с самогоном опять же натуг не бывает. При воспоминании о самогоне Иван Акимович почувствовал, что в глубине его донской души пеной вскипает гнев. Сучьи дети! Триста литров браги свиньям скормить! И самогон изъяли, паразиты! Свояченица, стерва, проходу не дает, все попрекает, мол, в грош тебя, Ванька, не ставят, мыльный пузырь ты, Ванька, только щеки раздувать и горазд. Слова-то какие обидные выбирает, коза рыжая!Нет, прав Митрофан Николаевич, надо от этих голо… ногих избавляться. Нехай в свою Римляндию двигают, без них в Бузулуцке только спокойней будет. И коза эта рыжая, свояченица, угомонится, и авторитет никто подрывать не станет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58