Отсутствие серьезных емкостей в худощавом теле не помешало ему за два часа и всего с одной небольшой рыбкой опустошить ведро пива. Ломов метил продолжить участие в соревновании и дальше, но пива было куда меньше его любителей, и первое место Ломову отдали единогласно. На второе место вышел напарник Ломова по патрульной машине Витек Жеготин, а третье, к бурному восторгу легионеров, занял Ливр Клавдий Скавр, который, покончив с пивом, перешел на вино, выпив подряд три ковша, не уступающих по емкости пивным кружкам.По шашлыкам все три призовых места заняли римляне. Удивляться было нечему, легионеры народ подневольный и кочевой, а в походе неизвестно, когда поешь вдоволь, вот они и пользуются каждым удобным случаем, чтобы набить утробу до предела. Бузулуцкие милиционеры были, напротив, привязаны к дому с его наваристыми щами, сычугами да чинютками. Правда, и здесь побежденные долго и громко сожалели об отсутствии участкового с Ивановки Николая Макушкина, который мог, судя по рассказам сослуживцев, за один присест умять барана средней величины. Но — побеждает сильнейший!В подкидного дурака не было равных новообращенным контрактникам Ромулу Луцию и Плинию Кнехту. Впрочем, им не было равных и в очко, и в секу, и в буру.Даже несравненная чемпионская пара бузулуцкой милиции в лице зампотеха Доброгневова и старшего участкового Соловьева уступила этим легионерам с разгромным позорным счетом.Раздосадованный проигрышем корникулярий спустя некоторое время сумел-таки придраться к чемпионам и отправил их в экспедицию по заготовке дров для праздничного ночного костра. Однако выигранных чемпионами денег хватило не только для того, чтобы уговорить отправиться на заготовки других, но и на две бутылки водки, с которыми Ромул Луций и Плиний Кнехт уединились на берегу Дона. Сидя на прохладном вечернем песке, легионеры мрачно пили из белых пластмассовых стаканчиков, появившихся в коммерческих киосках.— Сволочь этот корникулярий, — заметил Кнехт, разливая водку по стаканчикам. — Только карта пошла, а он нас — в наряд. Не-е, Рома, нормальные люди так не поступают!— Завидует, — меланхолично опрокинул в себя содержимое стаканчика Ромул Луций. — Начальники, блин, они все такие. Им хорошо, когда подчиненному плохо. Когда подчиненному хорошо, им, козлам, всегда плохо. А я тебе так скажу — хорошо, что не выпороли! А ведь могли, блин, я уже совсем приготовился.— А я бы центуриону пожаловался, — возразил Плиний Кнехт. — Я тоже свои права знаю, квирит!Ромул Луций усмехнулся и сплюнул в чистую речную воду.— Нашел кому жаловаться, — сказал он. — Поди пожалуйся — тебя же под кнут и подведут. Видал, как он с начальником милиции сидит? В обнимочку, как два пицора. И этого учителя в коридоре медпункта поселили. Чтоб, блин, переводил им. Да ночами спать надо, а не разговоры вести! Сладкая парочка — баран да ярочка! и Ромул Луций снова плюнул в воду, стараясь попасть в мерцающую желтую лунную дорожку.Он прислушался. В пионерском лагере два дивных баритона слаженно выводили:Дульче эт декорум эст пропатриа мори. Морт эт фугацем персеквитур вирум, Нек патрит имбеллис ювенти Поплитибус тимидокви тербо…— Горация поют! — хмыкнул Плиний Кнехт. — Красна им, блин, смерть за Отечество! Какое Отечество? Нет, ты, блин, скажи, какое Отечество? Что они у нас забыли? Что они, суки, у нас забыли, я тебя спрашиваю? Фумус патриа им, гадам, дульчис! Да какого патриа им сладок фумус, скажи, блин? Приперлись, нашу свинину хавают и нас же в наряды посылают! Дура лекс, сед лекс! — пьяным голосом, но похоже передразнил он корникулярия.— Уж если дура лекс, то хорошо бы корникулярия выпороть! — Мечтательно поблескивая глазами, Ромул Луций разлил по стаканам остатки водки. — Ну, братила, мементо!Плиний Кнехт медленно выпил, неторопливо понюхал согнутый указательный палец и подумал вслух:— Как бы корникулярия не принесло. Заметит, падла, что мы бухие…Ромул Луций спросил товарища:— Может, нам все-таки лучше смыться?— Ну нет! — Плиний Кнехт запустил в лунную дорожку пустой бутылкой. — Мы еще, квирит, покувыркаемся!Он снова прислушался к пению и с пьяной хитринкой засмеялся:— Пусть пока попоют, козлы! Пусть поют, Рома, они еще наших заморочек не знают! Глава восемнадцатая, в которой областная комиссия из кафе отправляется в гостиницу, Скубатиев идет на свидание и ночью встречается на улицах Бузулуцка с архангелами Все неприятности начались с окончанием банкета в кафе «Тихий Дон». Путь в гостиницу пролегал через аллею Цезарей, о которой гости из области не имели никакого понятия. Наткнувшись на череду белеющих в густом сумраке бюстов, Цыцыгуня испуганно вскрикнул и спрятался за квадратную спину ветврача.— Ты с ума сошел? — неодобрительно цыкнул на Цыцыгуню Рудольф Константинович. — Ты же у меня, друг ситцевый, чуть бутылку из рук не выбил!Цыцыгуня дернул тонкими посиневшими губами.— Там мужики голые стоят! — шепнул он, задыхаясь и присвистывая от волнения.— Шиза пошла! — уверенно поставил диагноз ветеринар. — Где ты, родной, голых увидел?Сказал и осекся. Цезари, белеющие во тьме, выглядели внушительно.— Это еще что такое? — Скубатиев наморщил лоб и поднял брови, пытаясь расширенными глазами рассмотреть белые фигуры. — Что это за хреновина?Митрофан Николаевич Пригода сжал локти Скубатиева и Цыцыгуни.— Не бойтесь, — призвал он. — Это наш учитель рисования балуется. Психотерапия своего рода. А мы ему не мешаем.Скубатиев подошел к ближайшему бюсту и, сопя, внимательно ощупал его.— В тюрьму бы твоего учителя загнать, — сказал он. — Пугать, так сказать, решил испытанные партийные кадры!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58