Мост взорвать хочет.
- Прекрасно.
- Снаряду надо и человека со снарядами тоже. Динамитного человека на-
до.
- Пошлем.
Помолчали. Пеклеванов сказал:
- Дисциплины в вас нет.
- Промеж себя?
- Нет, внутри.
- Ну-у, такой дисциплины-то теперь ни у кого нету.
Председатель ревкома поцарапал свой зачесавшийся острый локоть. Кожа
у него на лице нездоровая, как будто не спал всю жизнь, но глубоко
где-то хлещет радость и толчки ее жгут щеки румяными пятнами.
Матрос протянул ему руку пожал, будто сок выжимая, и вышел.
Знобов придвинулся поближе и тихо спросил:
- Мужики все насчет восстанья, ка-ак?.. Случай чего - тыщи три из де-
ревни дадим сюда. Германского бою, стары солдаты. План-то имеется?
Он раздвинул руки, как бы охватывая стол, и устало зашептал:
- А вы на японца-то прокламацию пустите. Чтоб ему сердце-то насквозь
прожечь...
У Пеклеванова была впалая грудь, и он говорил слабым голосом:
- Как же, думаем... Меры принимаем.
Знобову вдруг стало его жалко.
"Хороший ты человек, а начальник... того", - подумал он и ему захоте-
лось увидеть начальником здорового бритого человека и почему-то с лыси-
ной во всю голову.
На столе - большая газета, а на ней хмурый черный хлеб, мелко наре-
занные кусочки колбасы. Поодаль на синем блюдечке - две картошки и подле
блюдечка кожурка с колбасы.
"Птичья еда", - подумал с неудовольствием Знобов.
Пеклеванов потирал плечом небритую щеку - снизу вверх.
- В назначенный час восстанья на трамваях со всех концов города появ-
ляются восставшие рабочие и присоединившиеся к ним солдаты. Перерезают
телеграфные провода и захватывают учреждения.
Пеклеванов говорил, точно читая телеграмму, и Знобову было радостно.
Он потряс усами и заторопил:
- Ну-у?..
- Все остальное сделает ревком. В дальнейшем он будет руководить опе-
рациями.
Знобов пустил на стол томящиеся силой руки и сказал:
- Все?
- Пока, да.
- А мало этого, товарищ!
Пальцы Пеклеванова побежали среди пуговиц пиджака и веснущатое лицо
покрылось пятнами. Он словно обиделся.
Знобов бормотал:
- Мужиков-то тоже так бросить нельзя. Надо позвать. Выходит, мы в
сопках-то зря сидели, как кура на испорченных яйцах. Нас, товарищ, мно-
га... тысчи...
- Японцев сорок.
- Это верна, как вшей могут сдавить. А только пойдет.
- Кто?
- Мир. Мужик хочет.
- Эс-эровщины в вас много, товарищ Знобов. Землей от вас несет.
- А от вас колбасой.
Пеклеванов захохотал каким-то пестрым смехом.
- Водкой поподчую, хотите? - предложил он. - Только долго не сидите и
правительство не ругайте. Следят!
- Мы втихомолку - ответил Знобов.
Выпив стакан водки, Знобов вспотел и, вытирая лицо полотенцем, ска-
зал, хмельно икая:
- Ты, парень, не сердись - прохлаждайся, а сначалу не понравился ты
мне, что хошь.
- Прошло?
- Теперь ничего. Мы, брат, мост взорвем, а потом броневик там такой
есть.
- Где?
Знобов распустил руки:
- По линии... ходит. Четырнадцать там, и еще цифры. Зовут. Народу
много погубил. Может, мильон народу срезал. Так мы ево... тово...
- В воду?
- Зачем в воду. Мы по справедливости. Добро казенное, мы так возьмем.
- На нем орудия.
- Опять ничего не значит. Постольку, поскольку выходит и на какого
чорта...
Знобов вяло качнул головой:
- Водка у тебя крепкая. Тело у меня, как земля - не слухат чело-
вечьего говору. Свое прет!
Он поднял ногу на порог, сказал:
- Прощай. Предыдущий ты человек, ей-Богу.
Пеклеванов отрезал кусочек колбасы, выпил водки и, глядя на засижен-
ную мухами стену, сказал:
- Да-а... предыдущий...
Он весело ухмыльнулся, достал лист бумаги и, сильно скрипя пером,
стал писать проект инструкции восставшим военным частям.

III.

На улице Знобов увидел у палисадника японского солдата в фуражке с
красным околышем и в желтых гетрах. Солдат нес длинную эмалированную
миску. У японца был жесткий маленький рот и редкие, как стрекозьи кры-
лышки, усики.
- Обожди-ка! - сказал Знобов, взяв его за рукав.
Японец резко отдернул руку и строго спросил:
- Ню?
Знобов скривил лицо и передразнил:
- Хрю! Чушка ты, едрена вошь! К тебе с добром, а ты с хрю-ю. В Бога
веруешь?
Японец призакрыл глаза и из-под загнутых, как углы крыш пагоды, рес-
ниц, оглядел поперек Знобова - от плеча к плечу, потом оглядел сапоги и,
заметив на них засохшую желтую грязь, сморщил рот и хрипло сказал:
- Русика сюполочь! Ню?..
И, прижимая к ребрам миску, неторопливо отошел.
Знобов поглядел ему вслед на задорно блестевшие бляшки пояса и сказал
с сожалением:
- Дурак ты, я тебе скажу!

ГЛАВА ПЯТАЯ.

I.

Казак изнеможенно ответил:
- Так точно... с документами...
Мужик стоял, откинув туловище, и похожая на рыжий платок борода плот-
но прижималась к груди.
Казак, подавая конверт, сказал:
- За голяшками нашли!
Молодой крупноглазый комендант станции, обессиленно опираясь на низ-
кий столик, стал допрашивать партизана.
- Ты... какой банды... Вершининской?
Капитан Незеласов, вдавливая раздражение, гладил ладонями грязно пах-
нущую, как солдатская портянка, скамью комендантской и зябко вздрагивал.
Ему хотелось уйти, но постукивавший в соседней комнате аппарат телеграфа
не пускал:
- "Может... приказ... может..."
Комендант, передвигая тускло блестевшие четырехугольники бумажек, из-
нуренным голосом спросил:
- Какое количество... Что?.. Где?..
Со стен, когда стучали входной дверью, откалывалась штукатурка. Незе-
ласову казалось, что комендант притворяется спокойным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22