— Быстрее, Ленни!
Но Ленни стоял не двигаясь, как статуя, сжав кулаки в два тугих шара. Его пустой взгляд был направлен на малинового цвета лужу у почтового ящика, и это зрелище навсегда запечатлеется в его сознании. Подбежав к нему, Эван подхватил его под одну руку, а Томми — под другую.
— Двигайся, придурок чертов! — крикнул Томми. — Если ты сейчас же не двинешь свою жирную вонючую тушу, я оставлю тебя полицейским!
Эван попытался подтолкнуть Ленни, но его ноги подгибались. Томми закинул его руку на себя, и Эван последовал его примеру. Двое подростков поволокли третьего.
Они бежали вслепую, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветви деревьев, стараясь как можно быстрее убежать с места преступления.
— О нет, — хриплый голос Кейли, казалось, исходит прямо изнутри головы Эвана. — О господи боже мой… Нет…
Боль снова прострелила тело Эвана от головы до пят, и от этого по нему прошла судорога. Он снова оказался в своей комнате в общежитии.
Повинуясь рефлексу, он перегнулся через край кровати, и его стошнило на пол. Он издал слабый звук отвращения. Комната была душной и запущенной. Запах пива смешивался с вонью блевотины и пота. Эван услышал ритмичное поскрипывание пружин кровати Тампера. Он кашлянул и поморщился от едкого вкуса во рту.
Что-то смутное мелькнуло на задворках его памяти, и, посмотрев вниз, он провел рукой по груди и животу. Пальцы нашли бесцветный кружок шрама на животе, как раз в том месте, где сигарета прожгла его одежду во время болезненного возвращения памяти.
— Что за черт? — вслух удивился он. — Такого со мной никогда не случалось… Я никогда не поджигал себя во время отключек, точно это знаю!
Он некоторое время изучал след от ожога, который был старым, хотя до сегодняшней ночи он его никогда не видел.
Из-под одеяла вылезла голова Тампера.
— Эй, сосед! — позвал он.
Эван посмотрел в его сторону, обозревая голые формы девушки в постели. Про себя он отметил, что это была отнюдь не Кристин. Тампер указал на его подбородок, испачканный рвотой.
— Ты бы вытерся, старик, пока у меня не пропал аппетит. Всю романтику убиваешь.
Эван проигнорировал его замечание и схватил дневник, который до этого читал. Взяв с полки ручку, он начал что-то лихорадочно строчить на полях, рядом со словами, которые написал в тринадцать. Он думал о шраме. Что-то изменилось. Точнее, он сам изменил что-то, побывав там, в своем прошлом, и шрам был тому свидетельством. У Эвана закружилась голова.
Эвану не хотелось снова ехать в Саннивейл, и, судя по тому, как Ленни себя повел при их последнем свидании, встречаться с ним было небезопасно. Но это была лишь одна из причин, по которым он не хотел туда ехать. Картины из его новоприобретенных воспоминаний о проделке с почтовым ящиком были слишком яркими и свежими, сама мысль о том, чтобы вернуться на место преступления, наполняла его отвращением и страхом. Эван сглотнул ком в горле и отогнал мрачные размышления, с напряжением слушая гудки в телефонной трубке. Нет ответа.
Он наклонился поближе к таксофону, заткнув одним пальцем ухо, чтобы заглушить шум, доносившийся из холла общежития. Коридор был украшен яркими лентами серпантина, тряпочками сдувшихся воздушных шариков и бесчисленными плакатами. Весь этот яркий декор был в честь Родительского дня, и на досках объявлений висели афиши с расписанием концертов, презентаций и прочих мероприятий. Праздничная суета проносилась мимо Эвана, который планировал провести это время с матерью, как можно дальше от колледжа.
К телефону никто не подходил, и он бросил взгляд на часы в надежде, что миссис Кэган все еще дома. В холле было полно студентов, болтающихся без дела. Некоторые напускали на себя мрачность, некоторые беззаботно-весело гуляли со своими мамами и папами, приехавшими из дома с сумками, полными продуктов и других сокровищ. Рядом с Эваном звякнул лифт, исторгая из себя очередную порцию студентов, пополнившую холл. Среди них была готического вида девушка с прической как у дикобраза, одетая в черный жилет и джинсовый комбинезон, что очень хорошо сочеталось с ее бледной кожей и очками в черной оправе. Единственным ее украшением был золотой панк на цепочке. Последняя пассия Тампера подмигнула Эвану, проходя мимо.
— И как это у него получается? — удивился вслух Эван, и в этот момент на другом конце подняли трубку.
— Да? — спросил женский голос вежливым, корректным тоном, который появляется у пожилых леди, когда они говорят по телефону.
— Э… здравствуйте, э… миссис Кэган? Это Эван Треборн…
— Что ты хочешь? — в голосе появился лед. — Ты уже достаточно навредил Ленни. Он очень расстроился из-за твоего последнего визита!
— Я знаю. Мне очень жаль. Но я обязательно должен поговорить с ним…
— Я так не думаю! — зло ответила мисс Кэган. — В этот дом вам путь заказан, вы — человеконенавистник!
— Но… — Зазвучали короткие гудки. Она положила трубку.
Эван переваривал услышанное, когда внезапно кто-то хлопнул его по плечу. От испуга он уронил трубку. Он не знал, кто именно мог стоять за его спиной — Ленни? Томми? — и, повернувшись, встретился лицом к лицу с профессором Картером.
— Ух! — улыбнулся Картер. — Не думал, что так тебя напугаю, Эван.
Он кивнул на телефон.
— Неприятный разговор? Эван вздохнул.
— Да все нормально, профессор. Просто я сегодня целый день какой-то заведенный.
— Я тебе говорил, что надо завязывать пить столько кофе! Слушай, я просто хотел узнать, как у тебя продвигаются дела с червями. Жду не дождусь окончательных результатов.
Эван кивнул.
— О да, конечно. Просто у меня сумасшедший период:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78