Ему было немного досадно оттого, что отец сердит на тех, кто украл велосипед, и на людей вообще. Он знал, что отец сочувствует ему и в самом деле желает, чтобы у него был велосипед, но ему не хотелось видеть отца сердитым на людей и на весь свет. Чем больше отец сердился, тем мягче обходился со своими домочадцами.
– Может, это и к лучшему, – обратилась к отцу мама. – Теперь так много мальчишек гоняют на велосипедах, а водители такие безалаберные. Видимо, нет худа без добра. Я всегда волновалась из-за этого велосипеда. Так уж ему нужен новый?
– Конечно нужен, – возразил отец.
– Нет, я, пожалуй, обойдусь без него, – ответил мальчик.
– Я уверена, что он не хочет новый велосипед, – произнесла мама.
– О, ты так уверена? – сказал отец и обернулся к мальчику. – Слово за тобой. Подумай и дай мне знать.
Теперь в школу он добирался на автобусе. С катанием на велосипеде это не шло ни в какое сравнение, но было вполне сносно. Конечно, он не мог разъезжать так свободно, как привык за тот год, что у него был велосипед. Всякий раз, выходя из дому, он забывал, что велосипед угнали, и предвкушал, что вот-вот оседлает свой велик и рванет, куда глаза глядят. Он выскакивал из дому в предвкушении велосипедной прогулки и вновь и вновь ловил себя на том, что велосипеда-то нет. Через пять дней после этого печального происшествия он сел в автобус и поехал после школы в городскую публичную библиотеку.
Он поглощал читальные залы полку за полкой, позабыв про велосипед и отцовское негодование. Он читал отрывки из пьес, рассказы, романы, путевые заметки, биографии и книги по истории с философией. Все казалось ему по душе, свежо, ново, но не совсем то, что нужно, не то, что он разыскивал. Он провел в публичке несколько часов. Наконец присел и стал читать рассказ, не зная ни названия, ни автора, пока не дошел до описания трапезы, и тут только почувствовал голод. Он взглянул на часы: было двадцать минут седьмого. Отец придет домой через несколько минут, ужинать сядут через полчаса. Он оставил книгу на столе и поспешил на улицу. Небо было ясное, и воздух – свеж и чист, словно ни один человек им не дышал. Если дожидаться автобуса, домой доберешься не раньше чем пешком, так что он решил пойти напрямик через город и мимоходом полюбоваться всем, что встретится по пути. Пройти предстояло мили полторы, но ему захотелось прогуляться.
Тут из-под машины до него донеслось кряхтение курицы. Он подумал: кто это так жалобно взывает о помощи? Газеты наперебой рассказывали о всяких загадочных случаях, происходивших во время бури, вот он и подумал, а не кроется ли тут какое-нибудь таинственное явление? Но уж никак не ожидал увидеть под машиной курицу. Что из-за нее переживать. Может, она принадлежит владельцу автомобиля, и тот еще чего доброго примет его за вора. А когда он заметил скулящего песика, то понял, что не сможет бросить его тут. Мальчик позвал собаку, но она боялась подойти. Ему понадобилось минуты три-четыре, чтобы собака привыкла к нему. Все еще с опаской, она выползла из-под машины. Мальчик обращался с собакой очень бережно, говорил ласковые слова, но пока не прикасался к ней. Наконец он погладил ее по головке. Собака залаяла, но это скорее был чих, чем лай.
Он взял ее на руки и вернулся туда, где пряталась курица, опустил собаку на мостовую и сказал: – Стой тут. Я отнесу тебя домой, накормлю и отогрею, но мы заберем с собой и курицу.
Собака смотрела на мальчика, прислушиваясь к его голосу, но не могла стоять неподвижно, так как не совсем понимала, чего от нее хотят. Ей удалось разочек тявкнуть. Повизгивая, она отбежала в сторону, затем вернулась поинтересоваться, не собирается ли мальчик уходить.
– Постой минутку спокойно, пока я займусь курицей, – сказал он. – Здесь под машиной прячется курица, и я ее тоже хочу взять с собой.
Кажется, собака начала что-то понимать. Мальчик подошел к курице, она сидела так, словно высиживала яйцо. Он заговорил с ней, но птица есть птица, даже если это курица, даже если она заблудилась и вымокла – она не может не бояться человека. Курица только приподнялась с земли: не потому что под машиной не было места, а оттого, что в страхе звери, птицы и даже люди не в силах выпрямиться в полный рост. Это они могут, только когда их распирает гордыня, когда люди ликуют, а петухи – орут, опьяненные до самозабвения своею спесью и самодовольством, кукарекают на весь мир о том, какие они удалые молодцы! Курица заковыляла к другой машине, потом – к следующей, а мальчик терпеливо шел за ней и, не переставая, говорил ей что-то ласковое. Ему пришлось заползти под третью машину, чтобы дотянуться до курицы и вытащить ее оттуда.
Увидев курицу, собака принялась пританцовывать и негромко гавкать, отчасти потому, что собака есть собака, а курица – курица, отчасти потому, что спасена еще одна заблудшая Божья тварь.
– Так, – сказал мальчик, – теперь домой.
Песик терся у его ног и время от времени лаял, курица перестала дрожать от страха. Мальчик дошел до дому, взял собаку на руки и поднялся на заднее крыльцо.
Он прошел в гостиную, обхватив одной рукой собаку, другой – курицу. Оба существа таращили глаза, в которых читались робость и растерянность. Все, кто был за столом, в изумлении уставились на мальчика, курицу и собаку.
– Я их нашел, – сказал мальчик. – Они прятались под машинами на Ван-Несс-авеню и плакали. Я подумал, будет лучше принести их к нам.
– Пострадавшие в бурю, значит, – произнес отец. – А собачка ничего, приличная.
– Можно я их оставлю у себя? – попросил мальчик.
– И собаку, и курицу? – задала вопрос мама.
– Они не причинят хлопот, – сказал мальчик.
1 2 3