Рассказы –

OCR Busya
«Уильям Сароян «Ученик брадобрея»»: Азбука-классика; СПб.; 2004
Аннотация
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».
В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других. И во всех них Сароян пытался воплотить заявленную им самим еще в молодости программу – «понять и показать человека как брата», говорить с людьми и о людях на «всеобщем языке – языке человеческого сердца, который вечен и одинаков для всех на свете», «снабдить пустившееся в странствие человечество хорошо разработанной, надежной картой, показывающей ему путь к самому себе».
Уильям Сароян
Воздушный змей
Над нашим приютом, на холме, жило семейство Уэстов. С виду их продолговатая хибара мало отличалась от сарайчика, где они держали кур и кроликов. Я обожал этих людей больше всех на свете. Отец с матерью в семье Уэстов были милые и обаятельные. У них было пятеро сыновей и дочь, от девяти до восемнадцати лет, все в веснушках. Старшая – общительная восемнадцатилетняя красавица – ни в чем не уступала братьям, но никогда не задавалась перед ними.
Легкость и непринужденность, неизменно веселый нрав и прирожденный вкус к приключениям были присущи им всем, и все их интересовало, а у старшего сына был еще и мотоцикл, с которым он вечно возился и на котором катал младшего брата или меня по всей округе на заднем сиденье.
Они знали про холмы все. Знали, какие там растут деревья, какие животные и птицы там обитают. Знали каждый ручеек и речку. Знали, где какая водится рыба, где можно поймать змею, а где наловить полную банку коричневых склизких водяных собачек – так, кажется, мы называли саламандр. И всегда они что-нибудь мастерили, из дерева, из бумаги, и пускали в дело. Если это был воздушный змей, они заставляли его летать. Он уносился в небо, рвался из рук, а они бежали за ним, спотыкались, падали, но упорно боролись со змеем, хохотали и что-то кричали друг другу на бегу. Да… Это была семья. Здесь пахло человеком, домашним очагом. И даже запахи, доносившиеся из курятника с крольчатником, казались приятными.
Я очень подружился с самым младшим из Уэстов. Еще недавно я помнил, как его звали. Вот ведь что делает с людьми время. Рой? Мелвин? Черт, забыл. Он обычно прибегал к нам в приют, искал меня или кого-нибудь другого и находил нас во дворе или в саду. Если мы работали в огороде, он присоединялся к нам, копал с нами картошку, смеялся, болтал как ни в чем ни бывало, словно он тоже был наш, приютский. Мало кто из оклендских мальчишек так поступал. Только братья Уэсты, как мы их называли.
Они просили разрешения у дирекции и забирали кого-нибудь из нас к себе домой до вечера. Меня отпускали к ним раз десять, если не больше. Но мы были с ними все время, они всегда были рядом, у них были папа и мама, и было радостно их видеть. Мы знали, что такие семьи на свете есть, и от этого на душе становилось легко.
1961

1