Почти в сутки.
Генераторы гибернатора работали как всегда. Неизбежные отклонения линий, свидетельствующих о потребляемой мощности, были незаметны невооруженным глазом. Насчет этого я мог не тревожиться.
Я перевел взгляд на ряды микроскопических огоньков. Так переговариваются световодные цетрали и радиомаяки, связанные с базами, расположенными вдоль границ Системы.
Путь земных ракет был очевиден. Они добрались уже до середины верхнего ряда экранов. Еще пять-шесть лет — и возле первых индикаторов, словно бы покрытых зеленой краской, начнут появляться первые ряды цифр. Потом — непосредственные вызовы. И — слова.
Тогда я буду уже покоиться в ледяной нище, распластавшись в промороженном кресле, ожидая, пока они сделают там свои дела, потом заснут, следом — пробудятся и увидят в иллюминаторах Земли. И тогда настанет конец тишины. И всего, что с ней связано. Звуков и… зверей.
Я взглядывался в эти пунктирные трассы пути к звездам. Словно каждая из этих точек была лицом пилота. Мне не сказали, кого отправили. Но можно было назвать первую пришедшую на ум фамилию и быть уверенным, что не ошибся. Не так уж нас много.
Неожиданно изображение на экране расплылось перед моими глазами. Под пультами, может, по информационным узлам, вмонтированным в фундамент, прошла резкая, противная дрожь. Линии на главном экране дрогнули и приняли пульсировать прерывистыми синусоидами. Пики сменяли поногие, расплывчатые полосы. Появилась мутная сетка, смазывающая изображение.
С меня этого было более чем достаточно. Я резко повернулся и грохнул сжатым кулаком по углу стола. На мгновение потемнело в глазах. Когда я вновь повернулся к экрану, на нем все было так же, как минутой ранее. Едва различимое изображение, матовая сеточка, скачущие, прерывающиеся линии. Разница лишь в том, что теперь мне было не шевельнуть рукой.
Но теперь я уже знал. Рванулся в сторону пульта компьютера. Добрался до аварийного блока и вдавил несколько клавиш сразу. Контрольный экран, скрытый в глубине экранированного колодца с выходами непосредственной сигнализации, наполнился белым светом. Я впился в него глазами. Секунда, две, три…
Экран оставался чистым.
Я неторопливо потянулся. Я перестал что-либо понимать.
Помехи не имеют ничего общего с полетом земных кораблей. Одно это было ясным с первой же минуты. Даже если кто-то из них расколотил передатчик, такое не могло случиться со всеми кораблями одновременно. Кроме того, помехи сказывались и на линии, идущей от гибернатора. А теперь компьютер сообщает мне, что аппаратура базы функционирует исправно.
Я вернулся к пульту и призадумался. Увеличил разрешающую способность. Оперся руками в поверхность пульта и навис над экраном.
Не прошло и десятка секунд, как послышалась трель звонка, и пульт заговорил десятками огоньков. В оконках заскакали цифры. Раздались аритмичные пощелкивания, словно кто-то сигнализировал азбукой Морзе. Катушка мгновенно повернулась несколько раз, крутнулась назад, снова двинулась вперед и внезапно остановилась. В прямоугольном окошке сумматора появился ответ.
Чужой сигнал.
Всего-навсего. Чужой сигнал. Чужой сигнал?
Я был возле компьютера. На этот раз ничего особого от меня не требовалось. Такое было предусмотрено программой.
Я задействовал пеленгатор.
Огоньки поблекли. Квадратное окошко, разделенное координатной сеткой, словно бы увеличилось в размерах. Появились два пунктика. Они перемещались в верхней части, волоча за собой тоненькие, едва заметные ниточки. Неожиданно остановились. Какое-то время замерли на месте, потом задрожали и быстро поползли вниз, исчезли за краем экрана. Конец.
— Конец, — вслух произнес я. — Насколько я опоздал? На секунду? На две?
Я расслабился и без особого интереса обвел глазами оба ряда экранов. Ну, да. Никаких скачков, перерывов, никакой мути. Чистые, мягко светящиеся кривые, говорящие обо всем, что мне следует знать.
Чужой сигнал. Здесь это могло означать только одно. В непосредственной близости от моей базы, кто знает, может, даже на тех самых холмах, работает передатчик, по меньше мере равный моему по мощности.
Но я его поймал. Антенны вывели на него как по ниточке. Точнее — по двум. Оставалось только подождать, когда сигналы сольются на координационной сетке.
И именно тогда он прекратил передачу. Словно только того и ждал. Или же знал, что именно я делаю. Следил за каждым моим движением. И специально выжидал до последнего движения, до последней доли секунды, чтобы надо мной посмеяться.
— Бред, — проворчал я.
И успокоился.
Подумай-ка немножко. Кто может развлекаться с передатчиком, способным установить связь, скажем, с Ганимедом? Кто мог бы наткнуться именно на ту полосу частот, что зарезервированы для базы?
Некто такой существует. Знаю, что это невозможно. Но не будем принимать это всерьез. Пока.
Если мой предшественник подремал немножко, встал, сделал несколько гимнастических упражнений и решил позабавиться с аппаратурой? И думает о том, как бы уложить спать меня? Причем, на возможно длительный срок?
Нет. Запись, переданная его аппаратурой , была самой обычной. За исключением — «беседы» об охоте. Тот, кто дежурил передо мной, вошел в гибернатор, запрограммированный на шестьдесят лет. Я получил полный набор сведений. На то, чтобы перестроить компьютер и узлы связи, отладить их взаимодействие с передатчиками, не говоря уже о семантическом блоке моей аппаратуры, ему потребовалось бы не двадцать, а сотня лет. Если работать в одиночку.
Я отошел от пультов и устроился в кресле. Откинул голову на спинку и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62