Немного поколебавшись, он слегка развел руки в стороны и снова опустил.
– Проходите, – вздохнул он обречено и отступил в сторону, – я, правда… не понимаю чем и в чем могу быть вам полезен… но, тем не менее…
У Дана сложилось такое впечатление, что профессор, прежде чем сказать слово, обращается внутрь себя к какому-то суфлеру, спрашивая у него, что говорить дальше. Все это жутко не нравилось Дану, но уходить уже было глупо. «Столько времени и сил пришлось потратить на то, чтобы разыскать этого ученого лунатика, а теперь развернуться и уйти? Нет уж, дудки. Я выжму из него все»
– А где вы оперируете своих жертв, профессор, я не вижу инструментов, тампонов, где хирургический стол?
На что профессор ответил следующее:
– Может быть, молодой человек, вы желаете попить чаю или кофе?
«Ничего не пойму, кто из нас дурак в данной ситуации? Или он гениально прикидывается, но тогда непонятно, зачем это ему нужно? Или он действительно серьезно не в себе, тогда на счет подробностей я действительно обломлюсь»
– Давайте уж чаю, кофе, что угодно. – Дан махнул рукой и сел в кресло напротив шторок.
Профессор ушел на кухню, а Дан ушел в себя. На экране шторок творился какой-то невероятный хаос. Понятно было, что это фильм-катастрофа, но непонятно, в чем суть происходящего. Люди бегут кто куда, но ничего не рушится, ничего не падает.
– Странные вещи происходят у нас в городе, – сказал профессор, заходя в кабинет с двумя чашками кофе, – люди сходят с ума, буквально звереют, ломают все на своем пути, убивают друг друга. Я пока еще не понял в чем закавыка. Думаю, надо позвонить Володе…
– Так это не кино! – Дан в ужасе уставился на то, что происходило на экране. Прямо на оператора, снимающего в режиме прямого эфира, бежала обезумевшая незнакомая девушка. У нее были все признаки бешенства, так хорошо уже знакомые Дану.
– Но при чем здесь эта девочка! Я ее ни разу не видел. Профессор, вы делали операцию кому-нибудь еще?
– Нет, конечно, ведь…
Но тут с профессором стало что-то происходить. Он пристально смотрел на экран. С экрана на него кровавыми глазами смотрела девочка. И… глаза у профессора тоже стали наливаться кровью, вены вздулись, руки затряслись. Дан, не дожидаясь продолжения, схватил стрелку и со всей силы вогнал ее прямо в глаз профессору. Профессор начал крутиться вокруг своей оси как волчок, издавая неистовый звериный вой. Тогда Дан схватил кресло, поднял его вверх и, разбежавшись, со всего маху опустил его на голову зарождающегося монстра.
Профессор бился под креслом в судорогах еще минут десять, потом жизнь наконец-то покинула его. Только после этого Дан вновь приобрел способность соображать. «Совершенно очевидно – это не вирус. Точнее это гипновирус. Он передается людям как внушение, как гипнотический приказ. Те люди, которым я внушил вирус бешенства, тоже приобретают способность внушать его другим!»
Поняв масштабы катастрофы, Дан сел на пол и обхватил голову руками. «Чертов гипнотизер Распутин, пришло время нам снова встретиться в эфире…
Кто убил Олесю?
– Привет, избранный богом человек, посмотри мне в глаза и угадай в очередной раз, зачем я вышел с тобой на связь?
– Ой-ой-ой, да у тебя вся голова белая! Я вижу, жизнь твоя бьет ключом… да все по голове. А что это там за кучка дерьма валяется рядом с тобой под креслом, неужели это наш многоуважаемый профессор откинул копытца. Ой-ой-ой, да ты, я вижу, ему помог…
– Откуда ты знаешь профессора?
– Я знаю все! Я знаю каждый твой шаг. Я даже знаю, о чем ты думал вчера вечером, когда трахал свою крупногабаритную подружку…
– Кто ты?
– Я? – Распутин не спеша, закинул ногу на ногу, погладил пальцами свою козлиную бородку и, скорчив ехидную гримасу, сказал, – я композитор, я сценарист, я режиссер, я тот, кто дергает за ниточки.
– Ты хочешь сказать, что весь этот кошмар… – Дан начал беспорядочно махать руками, – у меня не поворачивается язык, как назвать то, что произошло со мной за последнее время, это все дело твоих рук… это твоя игра?
– Да, это моя игра. Я все это придумал и я все это организовал. Мне кажется, что у меня неплохо получилось…
– Просто гениально! Только непонятно, почему игра была твоя, а волчица-смерть все это время щелкала зубами вокруг меня и кусала меня? Только непонятно в чем смысл этой игры – в самой игре?
– Нет, в данном случае, смысл не в игре, а в результате, но результат еще не достигнут, поэтому тебе кажется, что во всем происходящем нет смысла.
– Значит я пешка в твоей игре?
– Нет, ты ферзь.
– Да-а?! Спасибо за доверие. И каков же должен быть результат? Кто в нашей партии играет черными – доверчивые девочки, как Олеся?
Распутин скрестил руки на груди, хитро улыбнулся и, прищурив глаза, сказал:
– А давай сыграем в игру – ты будешь угадывать, а я буду подсказывать «холодно-горячо».
– Меня уже тошнит от твоих игр. А нельзя просто оставить меня в покое и все. Найди себе другую марионетку для приколов и развлечений. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, слышишь ты меня или нет?
– Нет, нет, нет, брат! Не обманывай самого себя. Я оставил тебя на некоторое время в покое и что же? В какой-то миг я даже засомневался и впрямь начал думать, что ошибся в тебе. Но, нет! Ты бросил свою размеренную сладкую жизнь, выскользнул из под мягкой и теплой сиськи и вновь пустился на поиски ответа, на поиски истины. Что это значит? Это значит, что я не ошибся. Ты настоящий мужчина, Дан, но почему-то прикидываешься слизью. Ты справился с монстрами, появления которых в таком количестве я даже и не предполагал. Ты – ферзь. Ты выиграл первую партию. Значит, я сделал правильный выбор и ты сделаешь то, что должен сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62