Одеяла, белье, еда, если только она не в тюбиках, все насквозь влажное. И, главное, непонятно, с какой стати? По документации здание диспетчерской значится как абсолютно герметичное и совершенно влагонепроницаемое. Ну конечно, непроницаемое! Привезти бы сюда этих конструкторов и заставить пожить в каютах, где пятна грибков и плесени от сырости растут по углам прямо у тебя на глазах. Короче, неудобства любых видов на выбор, все зависит от того какой сезон на дворе.
Да, да, именно так! Тот самый райский островок, что рекламируют по самым престижным видеоканалам в прайм-тайм круглый год, на самом деле три четверти года представляет собой или совершенно непригодную для жизни пустыню, или вонючие, гниющие джунгли. Океан тоже, кстати, гниет, а на мелководье, где в разгар курортного сезона плещутся многочисленные отдыхающие со всей галактики, сейчас водятся такие твари, что и говорить о них противно. И лишь весной, когда оба местных солнышка светят ласково, когда дождички идут редко, когда все вокруг расцветает и из песка буквально на глазах вырастают кустарники и деревья самых невероятных форм, – вот тогда на острове начинается жизнь. И космодиспетчер, еще месяц назад сходивший с ума от безделья, ударяется в другую крайность: туристические корабли приземляются каждые полчаса, каждый капитан требует особого внимания к своей посудине, намекая, что на борту «такие важные персоны!». Некоторые идиоты требуют парадный трап и оркестр с почетным караулом. Щас! Разбежался! А конной гвардии вам не надо? Так что курортный сезон для космодиспетчера на Райских Кущах превращается в три месяца ежеминутного безумия, с 12-часовым дежурством каждый день без выходных. Видимо, владельцы курорта считают, что диспетчер и так Отдохнул за 9 месяцев…
Лейтенант диспетчерской службы космофлота Герберт Секач с ненавистью глянул на раскаленный бетон космодрома, плюнул в робота-полотера, некстати попавшегося под ноги, и в очередной раз проклял тот день, когда подал документы на поступление в Космоакадемию. Когда, не добрав баллов на отделение навигации, решил пойти на диспетчерское отделение, когда на распределении обрадовался, как идиот, увидев в распределительном бланке название «космодром Райские Кущи». Ведь не первым выбирал, седьмым в выпуске был, должен же был догадаться, раз шестеро предыдущих не выбрали это райское местечко – значит, какой-то подвох есть. И вот он, подвох: пустой, пыльный космодром, раскаленные на солнце ангары и пахнущая хлоркой диспетчерская. И сменщик – идиот, помешанный на дешевой порнографии. Вот и сейчас развалился за командным пультом, копыта свои чуть ли не на клавиши положил, эротические новости смотрит. Вон что у него на экране здоровенный кабанище вытворяет с негритянкой! Тьфу, гадость какая! Ну и Бог с ним, пусть сидит, пусть смотрит, все равно космодром пустой, и на орбите пусто. Лишь бы не приставал опять со своими россказнями о героических сексуальных похождениях с туристками. Врет, наверняка в разгар курортного сезона космодиспетчер не то что за туристками приударить, искупаться не всегда успевает, в две смены вкалывать приходится, голова пухнет.
Секач еще раз плюнул, грубо пнул ногой киборг-уборщика, кинувшегося плевок вытереть, и направлен в свою каюту. Единственная радость – принять душ, побрить щетину, завалиться на койку, сунуть в нос тампоны, чтобы не чувствовать ни запаха хлорки, ни вони этой с океана, и придавить на массу минуток на 600, как раз до заступления на смену.
Секач прошел в жилой модуль, повел ноздрями и принюхался. Ему показалось, что вонь в жилом отсеке только усилилась. Более того, Секач чуть было не врезался в одного из трех киберуборщиков, шустро сновавших по коридору жилотсека, на полу которого ясно виделись следы какой-то слизи. Слизь! Все понятно, откуда слизь. Секач открыл дверь каюты и увидел своего приятеля хрумма Алямма. Хрумм – полурастение-полунасекомое стоял перед книжной полкой и, жутко воняя, увлеченно таращился в раскрытый том энциклопедии «Экзотические обитатели океанов».
– Привет, Алямм, – проговорил Секач, зажав нос.
Алямм испуганно обернулся, смутился и тут же начал стирать передними лепестками слизь с обложки книги.
– Ладно, ладно, – сказал Секач, забирая том из черенков хрумма, – я сам. Какими судьбами к нам, дружище?
Алямм спохватился, подобрал сопли и выпустил облачко ароматических спор. Вонять сразу стало значительно меньше. Вообще-то Алямм – классный парень, в шахматы рубится здорово, в ихтиологии разбирается, но в пору почкования, когда их народ уходит для продолжения рода в океан, жутко воняет. Что поделаешь, свойства организмов у них такие, уходят в океан, цветут и пахнут, от оргазмов содрогаясь. Как раз к началу курортного сезона выберутся они из воды в удвоенном количестве и разбредутся по лесам, чтобы пустить корни в ожидании туристов. И будут ласково качать их на своих лианах, обдавая облачками волшебных ароматов, и будут им дарить букеты сорванных с себя самих цветов, и петь им саги о Райских Кущах – прекраснейшем месте на земле. Не бесплатно, конечно, все хруммы, как правило, на окладах в турфирмах. Но это когда еще сезон начнется, через месяц с лишним, а сейчас у хруммов самая любовь. Тем более удивительно, что в такую благодатную пору Алямм покинул зацветшую водную среду, не закончив сладостного процесса. Вон у него бутоны набухли, и второй стебель наметился.
Алямм сделал церемониальный поклон, распустив лепестки главного цветка, тут же деловито сложился и прошелестел:
– Меня послали старейшины, лейтенант Секач, они очень озабочены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107