глубокое мягкое кресло, старое, как Мастер; коврик, сделанный из бесконечной многоцветной спирали; и два стула с высокими прямыми спинками. Мебель вся была старинная, но явно прочная. Дола окинула ее опытным глазом дочки ремесленника. Отличная мебель, на совесть сделана: поменять обивку, и она еще столько же прослужит. Вот только коврик почистить не помешает.Джейк с Тощим некоторое время наблюдали за тем, как Дола изучает обстановку, потом вышли на улицу за ее вещами. Джейк принес и поставил у очага тяжелую коробку с припасами. Тощий забросил в одну из спален ее спальник, в другую – пару одеял и постельное белье для себя. Очевидно, ему предстояло остаться тут при ней. Судя по тому, что он непрерывно бормотал что-то про себя и смотрел кисло, ему это было не по вкусу.Он принес коробку с книжками и журналами для Долы и поставил ее у столика. Следом вошел Джейк с последней коробкой. Он коротко кивнул Тощему, достал из коробки дробовик, переломил его, чтобы убедиться, что внутри есть патрон, снова закрыл и протянул Тощему.– Завтра заеду, проверю, как ты тут. – Джейк подчеркнуто не глядел на Долу и не упоминал о ней, будто ее тут и не было. Тощий кивнул в ответ, Джейк вышел и плотно закрыл за собой дверь.Дола с тревогой смотрела на ружье. Она еще никогда в жизни не видела оружия так близко. Ей сделалось не по себе. Эта вещь, предназначенная только для того, чтобы отнимать жизнь, не имела ауры – лишь холодное излучение стали. А вдруг ее, Долу, вовсе не собираются возвращать домой? Что если Джейк уехал затем, чтобы не стать свидетелем того, как ее убьют? Девочка затаила дыхание и настороженно наблюдала за тем, как человек разглядывает ружье.Но, как только рев мотора замер вдали, Тощий поспешно запихал дробовик за кушетку. Дола облегченно вздохнула.– Ни тебе телевизора, ни телефона, ни игровой приставки, ничего! И десять миль до ближайшего магазина! – жалобно воскликнул Тощий и плюхнулся в кресло. Из подушек столбом взвилась пыль. Он закашлялся. – Разве это жизнь?– Ну, я по всем этим вещам тосковать не стану, – искренне сказала Дола. – А что это за место?– Охотничий домик отца госпожи Гилбрет, – небрежно пояснил Тощий. – Она и сама сюда наезжает временами. Она из ружья белке в глаз попадает. – Он недовольно огляделся. – Ну что это за дом, голые стенки! И вообще, не люблю я ночевать в незнакомых местах. И еще звуки какие-то непонятные, аж дрожь берет…– А мне тут нравится! – Дола огляделась вокруг, прикидывая, что тут можно сделать. Сейчас ей было не до того, чтобы держаться отчужденно: вокруг столько интересного! – Тут славно. И никаких зудящих и гудящих машин.– Бр-р-р! – сказал Пилтон.Из кранов к тому времени пошла наконец чистая вода. Пилтон завернул краны. В щель под дверью залетел прохладный по-осеннему ветер, пробежал по ногам, поднял маленький вихрь пыли на полу.– Дует во все дыры! – возмутился Пилтон. – Не-ет, мне подавай такое место, чтобы можно было устроиться с комфортом, а не какую-то там хибару в глуши!Снаружи донесся шорох и писк. Тощий вздрогнул, как ужаленный.– Это еще что такое?Дола, устроившаяся на коврике у очага, навострила уши. Слух у нее был куда тоньше, чем у человека, и она улавливала многое, чего он не слышал. В шорохе она различила хлопанье крылышек, в писке узнала голоса птенцов…– Тут, на крыше, гнездо, – сказала она. – Вон с той стороны.– Ну да, конечно! – поспешно сказал Тощий. – Я сразу так и понял. Бояться тут нечего, верно ведь?На последнем слове его голос поднялся чуть ли не до визга.– Тут хорошо, – сказала Дола успокаивающим тоном. “Ну надо же! – иронично подумала она. – Не хватает только, чтобы я принялась рассказывать ему сказки!”– Угу… Ну, ты это, давай спать укладываться.Тощий прошел в спальню, которую он предназначил для нее. Дола зашла за ним следом и остановилась у двери, наблюдая, как он стелит спальник поверх голого матраса и пытается взбить плоскую подушку. Потом Тощий порылся в бумажных пакетах, выудил оттуда ночник и воткнул его в стенную розетку рядом с кроватью. В теплом желтоватом свете лампы некрашеный кленовый пол казался янтарным.– Вот, тут тебе будет удобно.– Да, пожалуй. – Дола чуть заметно улыбнулась, чувствуя, как тихая ночь за стенами домика постепенно наполняет ее спокойствием и уверенностью. – А ночник можешь взять себе. Мне здесь и так неплохо. Природа кругом.Тощий не заставил себя упрашивать. Он выдернул вилку ночника из розетки и направился к двери.– Спасибо, – сказала Дола ему в спину. Она впервые за все время поблагодарила его, и Пилтон очень обрадовался.– Да не за что! – сказал он. Постоял, словно хотел добавить что-то еще, потом передумал. – Мы с тобой тут неплохо уживемся. Ну, пока.– Спокойной ночи, – ответила Дола. Тут за стеной заухала сова. Тощий побледнел, потом взял себя в руки и изобразил на лице подобие улыбки.Среди ночи Дола встала в туалет. Проходя мимо спальни Тощего, она увидела, что из-под двери сочится свет ночника. Глава 13 Мaна Гилбрет вошла в “Пи-ди-кью” во всеоружии, гордо неся голову. Казалось, яркое чикагское солнце светит лишь для нее Люди на улице приостанавливались, увидев ее, и уважительно расступались, как перед какой-нибудь звездой. Мону узнавали. И это было чудесно!Запись на телестудии прошла просто великолепно. Интервьюер держался почтительно и добросовестно давал высказаться всем женщинам-кандидатам, невзирая на их партийную принадлежность. Он подчеркнул тот факт, что Мона – уроженка Иллинойса, и напомнил, что в этом году их штат собирается послать в конгресс больше женщин-кандидатов, чем любой другой. Руководитель ее избирательной кампании остался очень доволен интервью и заверил Мону, что благодаря этому ее рейтинг должен сильно подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96