Среди них: каменщик Ртеп, кузнец Иф, прочие – мелочь. Эти ушли с рабами и домочадцами.
– С какими рабами?
– У Ртепа было двое рабов и трое должников. Есть слух, что он распилил им ошейники. Теперь они вольноотпущенники.
– Что знаешь об этом новоявленном Мессии? – вступил в разговор Липпин.
– Великий наместник, да будет…
– Прекрати комедию. Встань и говори только необходимое, а лучше – садись, верховный жрец простит тебе эту вольность, – со скрытой насмешкой взглянул на жреца Липпин и, не вставая с ложа, дотянувшись носком, пхнул скамеечку для ног по направлению к лазутчику. Тот присел на краешек скамейки и совсем упрятал в пыльных морщинках свои глазки-шильца:
– О человеке, называемом Учителем. Первое – проповедует не он, а его приближенные, называющие себя последователями. Сам же он иногда просто беседует. Но знает много. И Мессией себя не считает. Возможно, даже не верит в богов, в нечистую силу – тоже.
– Как ты сказал, не верит? – теперь, наместник сидел весь подавшись вперед, и рыжие глазки его смотрели остро и внимательно. Качнулся вперед и жрец.
– Да, не верит. Продолжаю – всего, вместе с ушедшими ранее, в песках около пятисот способных владеть оружием. Оружия, думаю, мало – много ли откуешь незаметно! Но мечи, что есть, необычны. Они длиннее ваших и легко прорубают доспехи – сегодня один из храмовых стражей вместе с ухом потерял половину шлема. Я видел – металл срезан словно трава. Думаю, сделано это по совету Учителя. Нужно торопиться – при обыске в доме Гефа не оказалось инструмента – он унесен. И неизвестно куда!
– Больше об Учителе, – напомнил Липпин, – кто он, откуда?
– О сошествии с неба – блажь, – осмелел лазутчик. – Сюда он пришел из Рета, в Рет – из Черной земли. Но не там его родина. Вероятно, тот, бежавший когда-то из нашей земли, просто похож на него. Тот был плотником, строгал доски, а в отцовском сарае таких знаний не обретешь!
– Так кто же он?
– Не нашей земли сын, хотя выговор его – как уроженца Рета.
– Задача… И ведь в руках был, подлец! Умен, говоришь?
– Знающ и смел.
– Как ты думаешь… как там тебя?
– Лус, о наместник!
– Хорошо, Лус, как ты думаешь – послали мы сотню храмовых стражей с двадцатью имперскими солдатами на верблюдах…
– Бесполезно. Ветер поднялся, и тени уже длинны. Да и страшны ваши солдаты в сомкнутом строю, а в песках…
– Ясно, а храмовая стража?
Тут Лус опасливо покосился на верховного жреца, но – была не была!
– Это – не солдаты, это – полиция, да и не из лучших.
– Что будем делать, верховный жрец, до подхода подкрепления? Дадим уйти, передохнуть, вооружиться? Мне нужно знать – где. Лус прав – нужно давить железной поступью сомкнутых рядов. Но я еще раз спрашиваю: где они?
– Подождем возвращения погони, может, они укажут, куда ушли нечестивцы.
– Иф, сколько из ваших можно вооружить, таких, чтобы не слишком сентиментальных, за хорошую мзду, разумеется? И за право наследования имущества отступников, ну, скажем, за половину имущества – Империя не должна быть в убытке! – поправился он.
– Сотни четыре. Да сейчас в храмовой страже – двести. Всего – шестьсот.
– Набирай. В каждую сотню дай имперского инструктора с палкой. Всех верблюдов в окрестности – изъять.
– Великий наместник…
– Что?.. А, ты еще здесь, Лус!?
– Осмелюсь заметить, на обучение нужно время, а через три дня здесь будет больше двух тысяч ваших солдат.
– Не твоего ума дело, но, так и быть, объясню – мне нужно войско, знающее пустыню и здешний народ. И потом – имперский солдат дорог. Тебе же, любезный, идти к ним. Прикинешься единомышленником. И вернешься живым – от мертвого нам мало толку.
– Меня знают.
– Кто?
– Учитель. Когда мне перебили на базаре руку…
– За что перебита?
– За службу. К сожалению, мои занятия известны теперь не только верховному жрецу, – лазутчик печально посмотрел на Ифа, – кто-то из служителей был болтлив.
– Не дело мыть кости своих собратьев! – недобро сверкнул из-под бровей глубоко посаженными глазами Иф.
– Бес попутал, – вновь заюлил Лус, – а руку исцелил Учитель.
– Коснулся – и все прошло? – словно не заметил происшедшего Липпин.
– Нет, мудрый и справедливый, за неделю. Но и это – чудо!
Наместник некоторое время думал, наконец спросил:
– И Учитель знал, за что тебя так отделали твои соплеменники?
– Знал.
– И все-таки вылечил. Странно… Ты говорил с ним?
– Да, времени у меня хватало. И ему показалось, что я не очень глуп. И не похож на фанатика – вот кого он не переносит. Быть может, он думал меня убедить, – тут Лус на мгновение блеснул шильцами глаз и повернул голову к Ифу – Я тверд в вере, верховный жрец! И кривлю душой – только для дела!
– Хватит оправдываться, – прервал излияния Луса наместник, – плевать на то, с кем и когда ты кривишь душой. И как это выглядит в глазах кого бы то ни было.
На Ифа он даже не посмотрел.
– А ты приди и – уверуй! Да так, чтобы тот поверил! Иди!
Лус склонил голову, прося благословения у верховного жреца, хотя было ему плевать на все благословения, а поклонялся он только золотым кружкам, на которых, по его убеждению, держится мир.
– Наместник, тридцать гладиаторов, которых ты собирался отправить в подарок императору, ушли, убив двух часовых, – бесстрастно отчеканил вошедший дежурный офицер. И в этом была сила – здесь докладывалось то, что есть. И как есть. – Ушли до закрытия ворот. Доклад запоздал – только что узнали.
– С оружием?
– Что сняли с убитых.
Наместник резко встал и знаком приказал лазутчику выйти.
– Заблудятся и сдохнут, если только… Были у них проводники?
– Не исключено.
– Черт с ними, – вдруг успокоился Липпин, – плотникам и палачам работы прибавится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59