— И, сделав ошибки, давай подумаем, как их лучше исправить. — Он приподнял бровь. — У тебя очень болит голова?Она удивленно моргнула.— А кто говорил о том, что у меня болит голова?— У меня до сих пор начинается головная боль, когда я пытаюсь делать перевод с одного языка на другой, — ответил он. — Заговори со мной на любом известном мне языке — и я отвечу на том же языке. Но стоит спросить меня, что слово одного языка означает на другом, и у меня на поиски ответа могут уйти часы. — Он замолчал и откинул волосы со лба. — Ты не можешь кое-что для меня сделать, шатрез?— Приложу все усилия.— Их должно хватить, — пробормотал он, так сильно напомнив Мири Точильщика, что она невольно рассмеялась. Он посмотрел на нее из-под ресниц и тоже улыбнулся. — Тебе здесь удобно? Или ты предпочтешь уйти в дом?— Мне хорошо, — поспешно ответила она, потому что в ее больной голове моментально возник образ разгневанной фру Трелу. Она скрестила ноги и постаралась выглядеть бодро. — Так что ты мне поручишь?Вал Кон копался в своем кошеле.— Это просто должно помочь мне придумать, как тебе лучше учить язык.Его рука начала быстро двигаться, и, проследив за его движениями, Мири увидела, что он бросил на землю несколько предметов.— Закрой глаза! — приказал он, и Мири мгновенно послушалась. Положив два пальца ей под подбородок, он поднял ее голову так, чтобы ее закрытые глаза смотрели в какую-то точку у него над головой.— Не открывай глаз, — уже мягче сказал он, — и скажи мне, что ты сейчас видела на земле.Ее брови дернулись.— Начиная от тебя и двигаясь на восток: кредитная карточка — металлическая оранжевая с тремя тоненькими голубыми полосками. Одну ее сторону накрыла монета. Потом идет плоский белый камень размером в две монеты, потом — кантра, орлом — соединенные между собой звезды. Ближе всего ко мне лежит корабельный ключ, рядом с ним — стило, потом — короткая проволока, закрученная штопором. Кусок бумаги с надписью, не знаю, на каком языке, но почерк, кажется, твой. А потом мы вернулись к кредитке. — Она помолчала и кивнула. — Вот и все.Наступившее молчание грозило затянуться. Спустя почти минуту она почти робко спросила:— Вал Кон?— Да?— Мне можно открыть глаза?— Да.Мири обнаружила, что он пристально на нее смотрит — и на его лице отражались смех, изумление и… гнев? Она не успела толком этого понять — вся эта смесь уже исчезла, а Вал Кон поднял бровь и кивком пригласил ее посмотреть вниз.Она бросила взгляд на беспорядочный набор предметов и ухмыльнулась. Ее головная боль внезапно стала меньше.— Ничего не упустила. Я боялась, что разучилась.Вторая бровь поднялась вслед за первой.— Глупа, Мири?— Но это же пустяк! — запротестовала она, искренне удивившись. — Это же фокус, трюк. Его может выучить любой — он не имеет никакого отношения к мозгам!— Понятно. Полезный трюк, правда? — Он подобрал предметы и как попало запихнул обратно в кошель. — И сколько ты можешь это помнить?— По-разному. Этот набор скорее всего забудется к концу дня, если тебе не нужно, чтобы я помнила дольше. Но если нужно, лучше скажи мне прямо сейчас, потому что тогда я должна… — Она неопределенно взмахнула рукой. — Ты вроде как делаешь в памяти пометку, чтобы не забыть, что это надо помнить.— Понятно, — снова пробормотал он, словно в ее объяснении не было ничего неясного. — А со звуками ты то же самое сделать можешь? Сделать на них пометку, чтобы не забыть?Она покачала головой.— Это получается, когда я вижу то, что мне следует запомнить: картину, узор или запись. — Она прикусила губу. — Я почему так мучаюсь с этой тарабарщиной? Потому что не умею помечать звуки? Потому что не соображаю, как это выглядит.Похоже, она склонна была сурово себя за это осудить. Вал Кон с улыбкой покачал головой:— У большинства людей есть некоторый предпочтительный… канал входящей информации. Я, например, настроен на звук. Я редко забываю услышанную музыкальную пьесу или слово. Это, наверное, природная склонность — почему-то мне всегда казалось, что звуки важнее, чем все остальное. — Его улыбка стала шире. — И поэтому, когда я стал кадетом, мне пришлось потратить много часов на коррективные занятия, пока я наконец не научился помечать визуальные системы и восстанавливать их в памяти.Он передвинулся, слепо глядя на пожухшую траву между ними. Мири ждала, чувствуя, что в ней снова накапливается напряжение. Когда Вал Кон повернул голову и посмотрел на нее, она сильно вздрогнула.По его лицу скользнула тень тревоги, и он подался вперед, чуть сжав ее пальцы.— Шатрез? — Он начал двигать пальцами, нежно растирая ей кисти. — Ты так напряжена, Мири. В чем дело?Она фыркнула, не понимая, хочется ли ей отстраниться.— Фру Трелу… — начала она.— Подождет. Она была расстроена, когда говорила со мной. Думаю, ей тоже полезно посидеть спокойно.Вал Кон сел рядом с ней на траву и взял ее за руку. Почему-то это заставило ее напрячься еще сильнее.— Зачем ты это делаешь? — огрызнулась она.— Мне приятно к тебе прикасаться, — мягко проговорил он. — Мне этого не делать?«Да, не делать! — хотелось закричать ей. — Будь ты проклят — уходи, если собираешься уйти, пока все не стало еще хуже или…»— Мне страшно, — призналась она ему, наконец определив чувство, которое ею владело.— Страх — это неприятно, — ласково согласился Вал Кон. — А ты знаешь, что тебя пугает? Может быть, это что-то такое, с чем мы с тобой сможем справиться.Мири сделала глубокий вдох и сжала его руку:— Мне страшно застрять здесь — одной.— О! — В его глазах отразилась тревога. — Я тебя брошу, Мири?— Откуда мне знать, что ты сделаешь? Месяц назад я тебя в глаза не видела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113