Но из этого у меня мало что получалось. Состояние у меня было, как после изрядной дозы гашиша или морфина — слабость, апатия… Я приписывал его дурманящему запаху хищных стебельков, но по мере того, как вдыхал чистый воздух, проникавший через отверстия в стенах, должен был отказаться от своих предположений.
Расхаживая из угла в угол, я прикинул, что площадь камеры составляет примерно четыре на четыре метра. Я простучал ее от пола до потолка, но не обнаружил ни малейшего следа окон, дверей или чего-то похожего на люки. Стены были монолитными, а полупрозрачное стекло исключало возможность потайного выхода.
Но ведь как-то же меня сюда впихнули! Я продолжал простукивать стены и пол моей кельи, но звук везде был одинаков.
Я чувствовал себя, как жук, посаженный в картонную коробку. Помощи ждать не приходилось, а мощных челюстей, как у ос и термитов, прогрызающих стены домов, у меня не было.
Вдруг мне показалось, что я смогу разбить стены стеклянной чашей, по когда я швырнул ее изо всех сил, она разлетелась вдребезги, не причинив стене никакого вреда. Зато я перепачкался кровью с головы до ног и теперь был сам себе противен.
Я разозлился сверх всякой меры и сгорал от стыда. Инженер милостью Божьей не знает, как совладать со стеклянным кубом! Кроме того, я начинал чувствовать голод, и он подстегнул мою сообразительность, однако, как я ни ломал себе голову, ничего конструктивного в нее пока не приходило.
Совсем отчаявшись, я забился в угол и, скорчившись, просидел часа два, не шевелясь, точно дикий зверь в клетке.
И вот, наконец, меня осенило! Мне вдруг вспомнился опыт, которым наш учитель физики развлекал нас в пятом классе, называя сей эксперимент: «Чудесный способ разрезания стекла без помощи алмаза».
Я свернул в плотный ком край полы своей одежды из перьев и принялся сильно тереть стену. Через четверть часа стекло в этом месте так нагрелось, что я стал бояться, как бы перья не загорелись. Тогда я зачерпнул рукой немного разлитой крови и брызнул на раскаленную стену.
Раздался легкий треск, внезапно охлажденные частицы стекла отделились от горячих, и по гладкой стене лучами поползли трещины. Я проделал ту же операцию еще в нескольких местах с тем же результатом. При одной мысли, что вот-вот окажусь на свободе, я обливался холодным потом. Теперь достаточно одного сильного удара, и целый кусок стекла вылетит наружу!
Однако мгновение спустя я заколебался. Здравый смысл нашептывал, что побег следует отложить до наступления ночи, потому что сейчас звон разбитого стекла и звук от его падения могут привлечь внимание сторожей.
Но с другой стороны, если бы кто-то появился сейчас, разбитая стена послужит обвинением против меня и станет понятно, что я замыслил побег. Поэтому я решил положиться на волю провидения и не откладывая попытать удачи.
Я ударил в стену коленкой что было сил. Из нее вывалился большой кусок стекла и наделал гораздо меньше шуму, чем я предполагал. Он был слишком толстым.
Свет и тепло хлынули в келью живительной волной. Осторожно, чтобы не пораниться, я высунулся в пролом, потом выбрался наружу и оказался на ровной площадке, как раз на уровне пола своей тюрьмы. Я стоял на вершине исполинской башни огромного, трудно представимого диаметра, построенной сплошь из полупрозрачного стекла, как и моя камера.
Хоть я и сказал «башня», но на самом деле это было какое-то огромное, невиданное здание Мне стало интересно, как закрываются эти стеклянные клетки, похожие на пчелиные соты.
Насколько я понял, каждая стена прикрывала металлическое углубление и закрывалась на замок из того же металла, блестящего, похожего на красную медь.
Такие подвижные стены бывают в зверинцах, рядом с клетками, где содержат хищников.
Я развлекался, как ребенок, открывая и закрывая камеры по соседству с собственной. Все они были пусты, но посередине каждой стояла чаша, наполненная кровью.
Во многих ячейках чаши были пусты, кровь в них высохла и почернела, в других, наоборот, полны до половины, словно последний обитатель подкреплялся перед дорогой.
Своим диаметром башня раза в три превосходила римский Колизей, а поскольку по краям ее не было балюстрады, постепенно у меня начала кружиться голова.
Солнце роняло свои знойные лучи в глубину этого своеобразного колодца, откуда доносился неясный шум. Я слегка наклонился вперед и заглянул вниз…
Я насчитал в башне тридцать девять этажей, подпертых стеклянными колоннами, и везде были кельи, отделенные друг от друга глубокими затененными нишами. Все эти камеры или ячейки были строго одинаковых размеров.
Солнечный свет не доходил ниже тридцать девятого этажа, там царил мрак, в котором, возможно, скрывался очередной этаж камер. Я с тревогой вопрошал себя, не уходит ли эта циклопическая башня в самую глубь планеты? И для чего могут служить глубокие огромные ниши, в которых поместятся миллионы статуй?
Все колонны были одинаковой величины и формы — гладкие, круглые, без всяких украшений, они покоились каждая на двух сферах, а две другие служили капителью. Каждая колонна вместе с шарами была другого цвета, а все вместе они переливались в солнечных лучах всеми цветами радуги, сверкая, точно бриллианты.
Я не мог налюбоваться этим волшебным зрелищем, которое притягивало взгляд мириадами разноцветных бликов. Наконец, сделав над собой значительное усилие, я отодвинулся от края, потому что почувствовал, как меня начинает тянуть в мерцающую бездну…
Пытаясь разгадать тайну башни, я пришел к выводу, что очутился в каких-то воздушных катакомбах или на кладбище. Вероятно, в нишах находятся забальзамированные или сожженные тела умерших марсиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104