Человек с минуту молчал, глядя куда-то поверх головы Дмитрия Дмитриевича, словно присматриваясь к чему-то.
— Это потом, — сказал он. — Это после. Пора спать.
ОЖИДАНИЕ
Аккуратно отпечатанный отказ в выдаче авторского свидетельства пришел быстро. Кто-то, хорошо понимающий психологию изобретателя, снабдил бланки отказа и согласия широкой полосой соответственно синего и красного цвета. Таким образом изобретателю не приходилось томиться, судорожно просматривая сливающиеся строчки машинописи. Едва конверт вскрыт, мелькнувшая красная полоса сразу же говорит: «Да! Изобретение принято!» Изобретатель больше ничего разобрать не может; пугая почтальона, кричит громовое «ура»; в прихожую сбегается вся семья, и все в восторге щупают плотный лист бумаги с красной полосой.
Зато приметив зловещий синий цвет, изобретатель чувствует мгновенное головокружение. У него подгибаются колени, словно его крепко стукнули поленом по темени. Затем он, приторно улыбаясь почтальону, расписывается в книге заказных писем и, забывая вернуть карандаш, на цыпочках идет к себе. Оставшуюся часть дня он «спит», то есть просто лежит вытянувшись, с напряженными мышцами.
Но, получив несколько синих полос, изобретатель перестает волноваться. Он сразу же впивается в текст, стремясь уяснить себе причину отказа. Отказ «по новизне» — страшный отказ. Он всегда серьезно обоснован, иногда присылаются снимки патентов, ссылки на журнальные статьи… В первый момент изобретателя охватывает чувство стыда: что он скажет матери, жене, любимой девушке, товарищам, наконец, машинистке, печатавшей заявку в неурочное время? Ведь они обязательно спросят… Сказать, что твое изобретение уже кем-то сделано, что ты, пусть не зная этого, претендовал на чужую мысль?… Но где-то внутри шевелится: «А-а! Ты все-таки думал верно! Пусть сегодня тебе испортили настроение инженеры фирмы „Кодак“, завтра испорченное настроение будет у них!»
Другое дело отказ «по полезности». Возмущению изобретателя нет предела. «Нам, производственникам, виднее, полезно это или нет!» — говорит он.
Дмитрию Дмитриевичу отказывали «по новизне», ему также отказывали «по полезности», ему отказывали даже просто так, не разобравшись в его предложении. Имея, по его собственному утверждению, природную антипатию к юридическим наукам, он тем не менее выучил буквально наизусть соответствующие параграфы из авторского права и был непременным советчиком у товарищей по работе в вопросах переписки с экспертами. Теперь синяя полоса не нарушала его спокойствия Но Человек был задет гораздо сильнее.
— Они не могут понять! — сказал он.
— Не переживайте, — ответил Дмитрий Дмитриевич — Ну-ка прочтем еще раз, теперь совсем спокойно.
«Рассмотрев заявку „Способ создания физического бессмертия человека“ и все относящиеся к ней материалы, Отдел изобретательства и рационализации установил»…
— Здесь излагается наша заявка, почти слово в слово. Так, дальше:
«Отдел изобретательства и рационализации считает, что авторы проявили физическую и философскую, биофизическую и биохимическую неграмотность. Процессы и реакции, содержащиеся в приложении под номерами 1, 3, 7, 8, 11, неосуществимы, под номерами 2, 4, 5, 9, 10 — основаны на неверных физических представлениях На основании изложенного Отдел изобретательства и рационализации решил отказать Человеку, Д Д Михантьеву и Н П Ростикову в выдаче авторского свидетельства на „Способ создания физического бессмертия человека“
Зам начальника отдела С. Дранников».
Человек взял из рук Дмитрия Дмитриевича листки отказа и внимательно всмотрелся в маленькие буковки, напечатанные на краю листка
— А здесь, — сказал Дмитрий Дмитриевич (он очень хорошо знал эту утешительную для всех изобретателей приписку), — здесь написано что в месячный срок мы можем опротестовать. И давайте воспользуемся этим правом!
— Цель?
— Пошлют на вторичное заключение, вероятно, другим специалистам И написать нужно в стиле этого отказа.
Дмитрий Дмитриевич сел за машинку и быстро застучал согнутым указательным пальцем:
«Ознакомившись с решением Отдела по изобретательству и рационализации, выражаем свое несогласие с ним по следующим причинам.»
Письмо было написано и немедленно отослано.
Время тянулось медленно. Дмитрий Дмитриевич нервничал. Человек так ничего и не рассказал о себе и от наводящих вопросов увиливал с необычайным искусством. Коля тоже волновался, но совсем по другой причине — он сдавал вступительные экзамены в институт. Все же он забегал «посидеть на минутку», перекинуться словечком с Дмитрием Дмитриевичем, полюбоваться Человеком. Человек сутки напролет лежал на железной койке, поставленной для него в комнате Дмитрия Дмитриевича, и читал он все без разбору — БСЭ, правила уличного движения, стихи и романы. Дважды — оба раза вечером — у него наступали своеобразные приступы. Тогда он бессмысленно расхаживал по комнате, натыкаясь на стены и мебель, не отвечая на вопросы, бормоча непонятные слова. Проходило около часа, и он снова становился бодрым и энергичным. Дмитрий Дмитриевич не спускал с него глаз, думал до боли в висках, пожимал плечами. А однажды Человек исчез. Именно исчез — не ушел, не сбежал, а исчез, словно провалился сквозь землю. Дмитрий Дмитриевич был совершенно уверен, что Человек не выходил из кухни, и просто не знал, что подумать. Он уже хотел обратиться в милицию — у него волосы становились дыбом при мысли, что может случиться с этим чудаком из неведомого мира на улицах большого города, — но Человек появился так же внезапно, как и исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69