– Как нам удастся объяснить свое появление в Нан-Мадоле? Видел ли кто-нибудь наше каноэ?.. Теперь оно далеко».
Глядя на огромный город, Тангол мыслью и сердцем возвращался на палубу черно-красного каноэ. Сумеешь ли ты, Момо, разобраться в путанице низких атоллов и выйти к морю Кане? Уцелеешь ли в зоне свирепых ураганов? Потом всплыл туманный образ брата Тумунуи. «Неужели ты посмеешь убить невиновного палу? Или силой принудишь его довести флот к Нан-Мадолу?.. Тогда тучи боевых каноэ заполонят эти каналы. Запылают храмы и дворцы, рухнут молы. Горе, если это случится!..». Он сжал руками голову, пытаясь отогнать видение.
Тангол не заметил, как пришел Ваахоа. С лица жреца катился пот, а глаза выражали радость:
– Тебя хочет выслушать правитель Нан-Мадола.
…Они вступили в сумрачный зал Нан-Танаха. С его стен глядели глаза рыб и морских змей, в вышине, на поверхности свода, сверкали узоры созвездий. Чаще всего повторялся мотив таилу – рыбы с бульдожьей головой, живущей в мрачных гротах рифов. А в центре зала был трон из базальта, инкрустированный цветными кораллами.
– На колени… – шепнул Танголу жрец.
Вокруг трона, на котором восседал человек с худым лицом и тяжелым подбородком, стояли жрецы в ритуальных одеяниях, а рядом с троном – величественный старик с жестким лицом и пронзительно-строгими глазами.
– Твое имя? – раздался сверху тягучий голос.
– Меня зовут Тангол-мореход. Я проплыл весь Кива от Южных морей до Матоленима.
– Зачем?
– Чтобы увидеть сказку океана – Нан-Мадол.
– Встань.
Тангол поднялся на ноги. Краем глаза увидел: Ваахоа что-то шепчет Верховному жрецу – тому самому старику. Выслушав его. Верховный спросил Тангола:
– Южный варвар Тумунуи – твой брат?
Круглая шапка на его голове, имитирующая морду акулы, качалась в такт произносимым словам.
– Великий тшаутелур! – неожиданно обратился к правителю Ваахоа. – Я хорошо знаю Кормчего Южных морей. Это он помог мне возвратиться сюда.
Тот задумался, постукивая пальцем по резному жезлу. Расправив широкие плечи, Тангол открыто смотрел на тшаутелура.
– И Тумунуи надеется завоевать Нан-Мадол? – в вопросе правителя прозвучал металл. Глядя в упор на морехода, он добавил: – Что поручено тебе?
– На Тумунуи кровь отца! – процедил Тангол, выдерживая взгляд тшаутелура.
– Он давно не брат мне.
– Если Тумунуи придет к нам, он сломает зубы, – сказал правитель. – Нан-Мадол стоит с тех пор, как плещут волны.
Тут Верховный жрец поднял над головой жезл из обсидиана и с силой произнес:
– Царство Матоленим основали божественные близнецы – сыновья Солнца!… Никто не одолеет стен Нан-Танаха. Любой флот разобьется о волнорезы Нан-Молукана, и Тумунуи захлебнется в своей крови!…
В голосе жреца мореход уловил неискренность и не мог понять, кого тот обманывает: себя или тшаутелура?
– Если Тумунуи придет к нам, он кончит дни в подземельях Нан-Танаха, – повторил свою угрозу тшаутелур. – Утои руу тао!
– Утои руу тао!… – мощно пропел хор жрецов в ритуальных одеждах, и гулкое эхо отразилось от стен дворца.
Ваахоа опять что-то шепнул Верховному, тот кивнул.
– Мореход свободен, – объявил он Танголу. – Служи нам!
А тшаутелур счел нужным добавить:
– Скоро ты поплывешь в Гавайиду, вместе с Ваахоа. Уру тао ту! – И царственно повел жезлом.
Тангол и Ваахоа шли мимо хижин и мавзолеев, где покоились предки тшаутелура, через рощи хлебных деревьев и кокосовых пальм. Весело перекликаясь, группы юношей и девушек собирали плоды.
– Меня направляют послом в Гавайиду. Будто сам Мауи надоумил их сделать это, верно?
– Сколько дней пути оттуда до Великой реки?
– Не знаю, друг. Скажут в Гавайиде – если знают сами.
Они поднялись на террасы Нан-Катарала и услышали завораживающее пение. Женский голос ненавязчиво вплетался в мелодию раковины. Тангол прошел за колоннаду и увидел белый бассейн.
– Жилище Священного Угря, – пояснил Ваахоа. У края бассейна стояла высокая девушка в одеянии жрицы. Чуть поодаль – юноша, почти мальчик, самозабвенно дувший в раковину. Иссиня-черные волосы жрицы, падавшие на плечи, оттеняли смуглую бронзу ее лица и рук. Она пристально наблюдала за угрем. Тот плавно изгибался, закручивался, снова распрямлялся в ритме песни.
Почувствовав взгляд морехода, девушка резко обернулась. Брови ее сдвинулись, она прервала песню. И тотчас угорь опустился на дно, покрытое лепестками цветов, а мальчик поспешно укрылся за колоннами.
– Не сердись, Этоа, – мягко сказал Ваахоа. – Я не знал, что ты уже здесь… А этот человек – гость твоего отца.
Жрица ожгла Тангола пронзительным взглядом. Словно уколола в сердце. «Как странен и дик ее взор!», – подумал Тангол, ощущая гулкое биение крови в висках.
– Спой еще… – неожиданно попросил он.
В темных глазах Этоа вспыхнуло пламя. Качнув головой, она повернулась и ушла за колонны… Где-то слабо вскрикнула птица, в пальмах прошуршал ветерок. Снова зазвучала раковина, но мелодию Этоа, немолчно звучавшую в душе, Тангол больше не слышал.
Скрывая в пальцах улыбку, Ваахоа делал вид, что потирает нос.
Рождалась и умирала в небе луна, за ее фазами послушно следовали приливы. Нан-Мадол, город на каналах, жил своей непонятной жизнью. По-прежнему в его бухтах теснились корабли из многих стран. Время неслышно проносилось над островом. А Тангол, забыв обо всем, трудился в «библиотеке» Нан-Катарала, постигая знания, скрытые в узелковых письменах… Ваахоа не показывался неделями.
Чем он был занят, мореход не интересовался… Плавание в Гавайиду все откладывалось: миссия, порученная Ваахоа, была слишком трудной – он должен был склонить могущественных вождей Гавайиды к союзу «дружбы и любви».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11