Сам-то он точно уверовал в это — поистине магическое, очаровательное, чудесное местечко.
Словами это было не объяснить; на протяжении пары миль вдоль берега местность обладала притягательной чувственностью. Сама атмосфера здесь заставляла сердца биться сильнее.
Дэвид притормозил, заметив Тони Гейтмана, шагавшего к дому.
— Привет, Дэвид. Как дела в школе?
— Спасибо, хорошо. А как в пабе?
Тони чистосердечно рассмеялся в ответ.
Крис слез с лестницы. Ему нравились эти моменты отдыха и разговоров с соседями.
Они немного поболтали, но Крису казалось, что у Тони что-то на уме. И чуть погодя он выяснил, что именно.
— Крис, я вам не говорил, что в последнее время пытаюсь изложить на бумаге то, что произошло в Мэнсхеде в апреле?
— Вы хотите это опубликовать?
— Что вы! Мы все согласились держать это в тайне, и я, разумеется, не нарушу уговора. Нет, просто... мне хочется поразмыслить. Можете назвать это интеллектуальным тщеславием. Хочу познать, что же такое случилось.
— А может, не надо? Вы ведь не задумываетесь над тем, почему солнце встает каждый день. Встает, ну и слава Богу.
— Сжальтесь надо мной, Крис. Что же все-таки произошло в тот последний день?
— Ну, коротко говоря, нечто вроде жертвоприношения. Бог — или космический дух — принял то, что ему было предложено, и отплатил нам взамен.
— В результате сафдары были уничтожены навсегда, а вдобавок прежние больные поправились, и все мы непостижимым образом обрели счастье и процветание.
— Точно.
— Но что это была за жертва? — усмехнулся Тони. — Знаете, я вычитал кое-что в своих старинных манускриптах. А именно то, что в древности величайшей и самой ценной жертвой считалось самопожертвование. Среди некоторых народов те, кто жертвовал собой в минуты грозящей опасности, сами становились богами. Так, во всяком случае, гласят предания. — Тони испытующе глянул на Криса. — Что произошло с Дэвидом, когда он кинулся в горящий форт?
— Знаете, не хочется вспоминать об этом, ей-богу.
— Крис, уважьте, дайте мне это облечь в слова, а потом забудьте и живите себе своей жизнью. — Тони Гейтман напряженно сжал руки. — Ведь это сделал Дэвид? Он сознавал в этом необходимость, хотя, может, и не полностью. Ему нужно было заставить вас поверить в его гибель. То есть высвободить в вас колоссальное по силе чувство — не просто горечь, ненависть, гнев, а чувство столь объемное и глубокое и, вероятно, столь главенствующее, что ему даже названия не подобрать. Он понимал, что должен сломить эту преграду между вашим высшим разумом и тем запасом чувств, что кипели в глубине вашей души.
— И все вышло наружу, — прошептал Крис. — Извержение чистого чувства — вот что было принято и отплачено нам взамен Силой. — Он мысленно переживал услышанное, глядя на море. Сияя под осенним небом, в водную гладь уходил гребной баркас. Крис узнал гигантскую фигуру на его борту — с каждым махом весел Марк Фауст все дальше удалялся от берега. — Но откуда Дэвид все это знал? Ему ведь только шесть лет.
— Дэвид — мальчик особенный, судя по тем вещам, что он порой говорит... Скажите мне, Крис, вы бываете в Мэнсхеде?
— Иногда.
— Ничего не заметили?
— Заметил. Думаю, я понимаю, о чем вы.
— Дэвид сказал нам, что, вбежав в горящее здание, спрятался в подвале. И что подвал защитил его от взрыва, который разрушил форт.
— Да.
— Крис, вы же отдаете себе отчет, что это невозможно. Ведь не взрывом баков с горючим разрушило форт. Сдетонировали огромные скопления естественного метана. Подвал был полон обломков камней, выжить там не смог бы никто.
Крис покорно кивал, стараясь не возрождать в своем мозгу страшные воспоминания.
Пока они беседовали, подъехал Дэвид.
— Так вы знаете, Крис, что тогда случилось? С Дэвидом?
— Да.
— Хорошо. Я весь внимание.
— Привет, Тони! — Рут шла так быстро, насколько ей позволял живот, и улыбалась. — Все кругом говорят, что вы частенько прогуливаетесь с Элизабет.
В первый раз в жизни Крис увидел, как Тони покраснел.
— А... это, должно быть, Марк. Старый сплетник... Ну да, верно.
— Что-то вы не договариваете, Тони, — ухмыльнулся Крис.
— Папа, не пора на берег? — позвал Дэвид, стараясь удержаться на велосипеде с помощью отцовской ноги.
— Конечно, пора. Пойдемте, Тони?
— Я бы с удовольствием, только вот... мне бы...
— Что, свидание с Элизабет? — рассмеялась Рут.
— Э... — снова залился краской Тони, — в общем, мне с вами немного по пути.
— Мам, можно я поеду на велосипеде?
— Надо думать, можно. Пошли. — И в лучах теплого солнца мать с сыном направились вперед — Рут несколько вперевалку, а Дэвид слегка раскачиваясь на велосипеде.
Крис даже дверь не стал запирать, не было нужды.
— Ну так, Крис, — снизил голос до шепота Тони, — вы знаете, что произошло с Дэвидом?
— Знаю.
Я действительно знаю. Знаю, что в тот апрельский полдень мой сын побывал там, куда все мы в конечном счете шествуем. И теперь он стал человеком, которого мир не видел на протяжении столетий, а то и тысячелетий.
— Что же, Крис?
— Да, Тони, я знаю, что произошло. И знаю, что с Дэвидом произойдут удивительные вещи. Но это в будущем. Пока же я предпочитаю не слишком об этом задумываться.
— Наверно, вы правы. — Тони понимающе усмехнулся. — Наслаждайтесь своей семейной жизнью, Крис. Вы — счастливчик. — И Тони поправил галстук. — Как смотрится?
— Нормально, старина.
— Ладно... пожелайте мне удачи. Пока.
И Тони быстренько скрылся из виду.
На перекрестке Крис остановился, еще раз оглядывая ставший родным поселок с его домами, магазином Марка Фауста, церковным шпилем, укрытым за осенними деревьями... Молчаливо и удовлетворенно кивнул своим мыслям и последовал за женой и сыном вниз к морю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86