— Так что все здесь в нашем распоряжении. Чем займемся? Покачаемся на драпировках или пообкусываем головки с этих мертвенно-белых, гвоздик?
Глаза у нее озорно блеснули, отчего она стала выглядеть намного моложе. Дэвид не смог удержаться от смеха.
— Знаешь, что мне всегда хотелось сделать?
— Вперед, доктор, поразите меня.
— Использовать поднос как санки и спуститься на нем с лестницы.
— Давай, все в твоей власти. — Электра с улыбкой кивнула на серебряный поднос.
— Думаю, перед слаломом мне понадобится кое-что покрепче кофе.
Она рассмеялась, а потом спросила в привычной своей деловитой манере:
— Как тебе Леппингтон?
— Тихо.
— Как в могиле?
— Мне нравится.
— Больше, чем Ливерпуль?
— Ливерпуль бывает слегка суматошным, знаешь ли.
— В любое время предпочту большой город, — сказала она, размешивая сахар. — Мне нравится анонимность толпы. Здесь постоянно чувствуешь себя как в свете софитов.
— Так ты не поклонница городка?
— Я его ненавижу! — с чувством отозвалась она. — И эту гостиницу ненавижу. Огромная распроклятая развалина.
Дэвид потянулся за печеньем — он не был голоден после обильной еды, которую его заставил съесть Джордж, — просто он не был уверен, как реагировать на внезапную вспышку Электры.
— На первый взгляд не самое плохое место для жизни — и гостиница, и городок.
Электра теребила прядь иссиня-черных волос, взгляд у нее был задумчивый. От чашки кофе поднимался пар.
— Гостиница — это то место, куда приходят умирать.
Он поднял брови.
Электра улыбнулась. Дэвиду показалось, что за этой улыбкой скрывалось что-то большее, чем увлечение смертью.
— Звучит как нездоровое любопытство, так?
— Слегка мелодраматично. — Он улыбнулся, пытаясь приподнять настроение.
— Однако верно. За эти годы здесь умерли слишком многие. — Она отхлебнула из чашки. — Я здесь выросла. Ребенком я вела список людей, кто приехал сюда только для того, чтобы покинуть гостиницу вперед ногами. В некоторых случаях это были самоубийства. Когда мне было восемь лет, в соседней с моей комнате девушка умерла от удушья. Ее парня посадили за убийство, но он утверждал, что невиновен.
— Все они так утверждают.
— Моя тетя взобралась на подоконник на верхнем этаже и бросилась вниз на задний двор. Умерла от перелома шеи.
Дэвид решил дать ей выговориться. Совершенно ясно, что ей необходимо было излить душу.
0-хо, Дэвид, снова разыгрываем Христа, так? Впитываем боль ближнего? Нет, принялся убеждать себя он. Быть может, у Электры нет близких друзей или родственников, с кем она могла бы поговорить; это же форма катарсиса — так почему бы не позволить ей выпустить пар?
— Моя мать умерла в подвале гостиницы, — продолжала Электра; теперь она говорила быстрее.
— Несчастный случай?
— Сердечный приступ, так сказал коронер.
— Ты этому веришь?
— Нет. Я думаю, она умерла от страха. Знаешь почему?
Останови ее, потребовал внутренний голос, а голос Электры тем временем охрип от волнения. Чего ты боишься, Дэвид, спросил он себя. Что она разрыдается и тебе придется ее успокаивать?
— Люди действительно иногда умирают внезапно, — мягко произнес он. — Иногда даже врачи не знают, почему это случилось.
— Я знаю, — отозвалась она, сдерживая чувства в голосе. — Помнится, я видела свидетельство о смерти моего прапрадеда, который внезапно умер, когда стоял вон в тех дверях. В графе «причина смерти» доктор написал: «погиб от руки Божьей». Так ведь они описывали смерть от неизвестных причин?
Дэвид кивнул, втайне желая, чтобы кто-нибудь вошел в вестибюль или чтобы зазвонил вдруг телефон. Что угодно, что помогло вырвать ее из этого настроения.
— "Умер от руки Божьей", — бесцветно повторила она. — Вот что... Колоритное выражение. — Она сделала глубокий вдох и, казалось, взяла себя в руки. — Видите ли, доктор, моя мать слышала звуки, доносящиеся из подвала.
— Звуки?
— Да, стук. Будто кто-то шумно требовал, чтобы его выпустили. Шум преследовал ее неделями.
— А кто-нибудь еще его тогда слышал?
— Нет. Во всяком случае, они делали вид, что не слышат. Ну... этот шум смертельно пугал ее. Она боялась спускаться в подвал. Но должна была. Она управляла этим чудовищем на пару с моим отцом. Ей не хотелось, чтобы ее считали глупой невротичной курицей. Так что она продолжала спускаться в подвал. И продолжала слышать шум: глухие удары, стук, будто кто-то бьется о дверь.
Дэвид кивнул, сообразив, что, сам того не желая, соскальзывает в роль врача в приемном покое.
— Потом, за неделю до смерти, — продолжала Электра, — она вдруг прониклась убеждением, что умрет. Нет, у нее не было ни тупой, ни острой боли, она не задыхалась — никаких признаков плохого самочувствия. Просто внезапно она поняла так же ясно, как понимала, что за днем приходит ночь, что она умрет.
— И она связывала это с шумом в подвале?
— Да. Для нее этот шум был самой смертью. Смертью во плоти. Будто сама Старуха шла за ней. Самая что ни на есть невротическая фантазия, что скажете, доктор?
— Она ни с кем своими страхами не делилась?
— Только со своим дневником. Он сейчас у меня, в моем сундуке с сокровищами наверху. Она была поэтической натурой, моя матушка. — Электра пососала чайную ложечку, прежде чем положить ее на серебряный поднос. — Но несколько дней спустя ее нашли мертвой в подвале. И никаких следов на теле. И в руках она держала щетку, причем так, будто размахивала ею как дубинкой. Мертвая, в маленькой лужице остывшей мочи. Что ни говори, жалкий конец, да?
— Знаешь, — мягко проговорил Дэвид, — больше всего это похоже на не пережитое до конца горе. Мне очень жаль, если тебе покажется, что я говорю как врач, но я думаю, что ты слишком долго держала это все в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151