Штабс-капитан мой, господин Калашников, так прямо и сказал: ты, братец, записывай, будет што нам двоим вспомнить на старости лет. О том, што этой старости лет никогда не случится – он, конечно, опять забыл. Мы ж с ним находимся не где-нибудь, а в самом што ни на есть адском пекле – на том свете, где его благородие почти сто годков вкалывает вместе со мной в Управлении наказаниями. Главный начальник энтого управления (мы его Шефом зовем) – самолично враг рода человеческого, с рогами, копытами да хвостом с кисточкой. Под его руководством мы дружно изобретаем, как знаменитостей в Аду наказывать – королей, президентов да певцов всяческих. Вот я, совсем как Бизон Карузо на необитаемом острове, начал вести дневник – день за днем описываю, што с нами случилось и еще случится. Аккурат шесть месяцев назад мы с господином Калашниковым раскрыли грандиозное преступление в Аду и спасли цельный мир от конца света. То есть разоблачил-то вражьи козни, конечно, в основном я – ну и его благородие, следует честно признать, тоже немножко мне помогал. В Рассее-матушке государь бы меня сразу в фельдмаршалы произвел, а в окаянном пекле (мы его между собой кличем Город, потому что оно в виде города здоровущего построено) только и дали, что пропуск на месяц в квартал нимфоманок – там и Лукреция Борджиа, и Мессалина с фотомоделью Анн-Николь Смит, и даже порнозвезда Лола Феррари. Какой там месяц – всего за неделю измочалили меня так, што до сих пор с трудом ноги передвигаю. А вот его благородию – большие милости от Шефа и глубокий респект. Взяли его под белые ручки да переселили в престижный господский квартал, живет теперь себе на третьем этаже кум королю: лифт никогда не ломается, ликтричество круглые сутки, горячая вода – хоть залейся, соседи не сканда­лют – сплошь профессора да академики. Мне б такое щастье, а его благородие еще и недоволен – мол, обещали ему возможность с женой Алевтиной повидаться, которая в Раю прохлаждается, но до сих пор динамят. Итить твою мать! Любой другой бы с ума сошел от возможности впервые за сто лет в горячем душе помыться, а его благородию все не нравится. И так особо улыбками не светился, теперича стал совсем мрачный: хучь ездит на работу на новой „вольве“, а костюм ему аж Кристиан Диор сшил своими руками. Я вот лично своей судьбою доволен, пущай меня наградой и обошли: чего обижаться, такая наша доля служивая. А уж слава какая на господина Калашникова свалилась! Девушки у Управления наказаниями дежурят, просят ахтограхв, папарацци десятками в окна лезут, телевидение обзвонилось, корреспонденты рыдают – просят интервью. Дошло до того, что скоро о его благородии сам режиссер Сергей Понтарчук будет знатный блокбастер снимать – со взрывами и прочей пиротехникой дорогостоящей. Сначала хотели для этого дела Спилберга присобачить, да, говорят, здоровье у него, подлеца, хорошее, помрет еще нескоро. Правда, как только мой штабс-капитан узнал, кто его на экране изобразит, так его три дня пришлось чистым спиртом отпаивать да компрессы на лоб класть: пригласили одного британца – Фредди Меркьюри. А по мне так и ничего – мужик в соку, и главное, что с усами. Его же жинку, Алевтину, говорят, по сюжету и вовсе сисястая хранчуженка будет играть» .
Сотрудник Управления наказаниями казачий унтер-офицер Малинин по старой, еще жизненной привычке смачно помусолил обгрызенный карандаш во рту. Долго писать он не мог – быстро уставал, но покрывать серую бумагу крупными кривыми каракулями ему нравилось: начав вести дневник, он явно втянулся. Телевизор за спиной мигнул – во время блока рекламы он включался автоматически, ибо обязательный просмотр рекламы входил в условия пребывания в Городе . Тусклый свет экрана осветил грязную бетонную коробку без обоев, по стенам которой задумчиво ползали усатые сингапурские тараканы, каждый величиной с палец – их разводили в Аду специально. Малинин не обращал на насекомых внимания – привык. Единственное в комнате окно было выбито и хищно щерилось осколками, вставить стекло у унтер-офицера не было денег. К тому же стекольщик приходил по записи – а записывались за год. Впрочем, доставку стола он ждал еще больше – для этого требовались грешники, которых по условиям наказания обязали каждый день затаскивать мебель на двухсотый этаж.
Реклама показывала счастливых людей, жующих какие-то круглые пирожки. В момент сочного, почти вампирского укуса их лица озарялись бессмысленными детскими улыбками. Впадая в дикий экстаз, они вырывали друг у друга волшебные сэндвичи, уплетая их за обе щеки. Из динамиков неслось довольное хи­хиканье. «Совсем голландский квартал обнаг­лел, – сонно подумал Малинин. – Мало того, что марихуану в горшках держат под видом кактусов, так теперь они с ней уже на рынок фаст-фуда полезли. Пора шмон наводить». Ролик заканчивался – двое молодых людей, размахивая майками, голышом прыгали на пластиковом столике в кафе. Расплываясь разноцветными шарами, безудержно хохоча и кривляясь, в небо летел клоун. Экран вспышкой пересекла надпись: «Мудоналдс» – вот что я люблю!»
Малинин был равнодушен к «Мудоналдсу». В принципе съесть он мог все, но походы в заведения, где не подают водку, унтер-офицер считал бессмысленной тратой времени. Записав на бумажку мысль о рейде в голландский квартал, казак вяло взглянул на часы. Поздно. Пора помыться ледяной водой да на боковую – завтра рано вставать. Любопытно, а что ему сегодня приснится по условиям наказания ? В принципе такие вещи, как сны, тоже корректируются Управлением . Всю прошлую неделю за ним ночами гонялся с раскаленным молотом кузнец Вавила, дочь которого унтер «спортил» перед уходом в армию – просыпался в ужасе, весь мокрый, а ноги продолжали бежать сами по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15