Кровь отлила от побелевших губ куда-то в грудь, глаза наполнились слезами, слабеющие ноги готовы были подогнуться. Изо всех сил напрягла она волю, чтобы не упасть.И тут кто-то обнял ее за плечи.— Это моя невеста, — сказал Ерет, помогая ей устоять. Она отпрянула и с внезапной силой вырвалась из объятий Ерета.— Неправда! — выкрикнула она. Прижала руки к груди и зачастила, словно ее ложно обвинили в смертном грехе: — Не слушай его, это неправда, это раньше было, а теперь…И осеклась.— Что «теперь»? — спросил Марк, не поняв, что происходит.— А теперь, — договорила она дрожащим и слабеющим голосом, — ты один мне владыка, о Победоносец, прибывший с далекой звезды, да будет имя твое благословенно во веки веков!Опустилась на колени и прижалась лбом к его стопам, покрыв их рассыпным, сверкающим золотом своих волос.Тем временем вокруг нарастал ропот и вдруг вихрем взвились неразборчивые крики. Не успев ответить девушке, припавшей к его ногам, Марк вскинул голову и повел вокруг вопрошающим взглядом, не в силах понять, о чем кричат и чего добиваются обступившие их двоих люди.— Владыка! — объяснил Элем. — Народ требует смерти Ихазели, внучки Крохабенны.Марк почувствовал, как охваченная страхом девушка всей грудью прильнула к его ногам.— Что-о? — изумился он. — Чем она провинилась?Ответа не было. Во внезапной тишине на золотоволосую девушку обратились угрюмые взгляды, в которых читался один и тот же беспощадный приговор. Марк глянул на Ерета: ведь тот, родич первосвященника, сам только что назвал себя женихом Ихазели. Молодой воитель, насупившись, кусал губы, но не произнес ни единого слова протеста.— Смерть ей! — выкрикнул наконец Элем.— Смерть ей! — грянуло со всех сторон.— Чем она провинилась? За что? — повторил Марк и, как бы защищая, положил ей руку на голову.— Ничем, — ответил Элем. — Но таков закон. Она была наедине с шерном, — указал он на Авия, — и поэтому должна умереть.— Но ведь она его поймала! — воскликнул Марк.— Да, поймала. Но пока ловила, была с ним наедине и поэтому должна умереть, живьем зарытая в песок по шею. Таков закон.— Закон! — зашумело со всех сторон. — Смерть ей! Смерть!— Да плевать мне на ваши законы! — вскипел от ярости Победоносец. — Вы сами признали меня властелином, и теперь законы устанавливаю я! Желаю, чтобы она жила!Элем смиренно поклонился:— Все тебе дозволено, Победоносец, но неужто ты хочешь того, чего не хотим мы? Неужто хочешь, чтобы у шернов рождались дети нашей крови?Ихазель одним прыжком вскочила на ноги.— Нет на мне скверны! — выкрикнула она, окидывая толпу горящим взглядом. — Слышите? Нет на мне скверны! Кто посмеет…И захлебнулась рыданием. Закрыла глаза, снова припала к ногам Марка и повторила тихим, молящим голосом:— Нет на мне скверны. Вели казнить, Победоносец, но верь: нет на мне скверны.Марк нагнулся и поднял ее, залившуюся слезами, на руки, как ребенка.— Она под моей защитой, поняли? — сказал он. — Не сметь ее трогать! Я за нее отвечаю!Над толпой пронесся ропот, но никто не посмел возразить. А Марк добавил, обратясь к Элему:— А передо мной за нее отвечаешь ты! Если у нее хоть волосок с головы упадет, я прикажу зарыть живьем в землю тебя!Он говорил решительно и властно. Никто бы не подумал, что он так скоро привыкнет распоряжаться порядками у лунного народа.Элем молча потупился.— А что прикажешь насчет шерна, владыка? — спросил он, помолчав.— Пока пусть живет. Заприте его понадежней. А теперь ступайте прочь и оставьте меня одного.Кровля мигом опустела. Авия поволокли вниз по винтовой лестнице и по приказу Элема приковали с распростертыми руками в подземелье собора, который отныне был объявлен жилищем Победоносца, поскольку иного здания ему по росту не было во всей округе.На кровле осталась одна Ихазель, да еще медливший с уходом Ерет.Победоносец вопросительно глянул на него.— Владыка, — сказал Ерет. — Я хотел взять ее в жены…— А согласился, чтобы ее казнили.— Нет. Не согласился я. Но такой закон.— Был, да сплыл.— Тем лучше для нее, что сплыл. Но все равно никто не женится на женщине, к которой прикасался шерн.— Не веришь, что на ней нет скверны?— Хотел бы верить, и раз ты, радость очей наших, со звезд нам ниспосланная, так говоришь, я тебе верю. Но если так, то прошу тебя! Как верный пес, прошу, вели, что хочешь — исполню, но прошу. Не отбирай ее у меня, владыка! Я ее люблю.Марк рассмеялся свободно, по-земному:— Да я и в детстве в куклы не играл! На что она мне?Ихазель, до этого мига равнодушно внимавшая разговору, вскинула на него глазаВ них заметался какой-то мучительный вопрос, но она промолчала, закусила губы и отвернулась, глядя на море. Марк окинул ее взглядом и только тут заметил, что она полуобнажена. И стало не по себе оттого, что Ерет смотрит на нее, такую. Марк снял широкий красный шарф, повязанный на шее, и накинул на плечи девушке. Та не шелохнулась, даже взглядом не поблагодарила.— О чем задумался? — с ноткой раздражения спросил Победоносец, обращаясь к Ерету, который не сводил глаз с девушки.Ерет усмехнулся:— Если бы не ты, владыка, нынче бы счастью моему конец. Потому что я не посмел бы, не решился бы пойти против закона и в эту минуту уже не было бы Ихазели.Он смотрел на девушку горящими глазами, но приблизиться не осмеливался. То ли стеснялся Победоносца, то ли у нее вид был слишком отсутствующий и неприступный.— А ты? — спросил Марк. — Ты о чем задумалась? Она подняла на него печальный, но светлый и умиротворенный взгляд:— О древней повести в книгах, которые спрятаны в подземелье. О блаженной пророчице Аде, которая, не познав мужа, служила когда-то Старому Человеку, а когда он возвращался на Землю, проводила его до самого края Великой пустыни и там окончила свои дни, не сводя глаз с далекой звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93