– В смысле? – удивилась Кузовлева.– Ну, он такая знаменитость! Мировой масштаб, все дела! Мы по его статьям студентов учим. Когда его в академики избрали, мы всей кафедрой неделю гуляли. Хотя где он, а где наша кафедра…– Да расслабьтесь вы. Лешка каким был, таким и остался. Лучшее развлечение – книжку почитать. Помните, как он вечно на морковке от всех запирался?В голове у Оли вдруг взорвался фейерверк. Лешка? Это, в смысле, Алеша? Ее Алеша? Академик?И тут Оля заметила, что в углу зала сидит Максим и методично напивается с парочкой однокурсников.В последнее время Макс, когда выпивал, становился особенно агрессивен. Набрался всякой дряни от работяг на заводе! Хоть ты за ним на работу приходи, повадился возвращаться домой поздно и подвыпивши.Оля подошла к мужу и выдернула у него из рук рюмку.– Хватит! – заявила она тоном прокурора.– Да пошла ты… – ответил муж, взял со стола другую рюмку, налил и выпил.У Оли еще была надежда выкрутиться перед однокурсниками.– Ну, все Макс, теперь точно хватит. – Она попыталась увести его от стола.– Да пошла ты! – заявил муж и оттолкнул ее свободной рукой. Во второй руке была рюмка.Однокурсники, сидевшие рядом, тихо испарились, оставив Олю наедине с этим исчадием ада.Наверное, первый раз за очень долгое время Оля запаниковала. Она совершенно не знала, что ей делать с этим неожиданным бунтом.Спасло ее практически чудо.– Оля! Оля, привет, ты так хорошо выглядишь! Макс, привет! Как дела?Макс поднял глаза, и выражение тупой злобы и агрессии постепенно смывалось с лица, меняясь на что-то человеческое.– Ира?«Вот, гадина, как на морковке в доверие втерлась, даже через столько лет узнал», – пронеслось в голове у Оли.Но вслух она сказала:– Очень рада видеть! Ты стала такая красотка!– Максим, там кофе есть в баре. Крепкий, хороший… Хочешь? – Ира была само сочувствие.Оля почти была готова к тому, что Макс сейчас взбрыкнет и пошлет Иру куда подальше, а он только протер лицо руками и пошатываясь отправился в сторону бара. Ира, сочувствуя, смотрела ему вслед.– Устал на работе? – спросила Ира у Оли.– Да уж, устал… Пить он устал на работе!– А где он работает?– Главный инженер на заводе.– Макс? На заводе? Я думала, что он, как минимум, нефтяной магнат.– О да! Он магнат… Да я его на завод еле устроила. Ну, тебе-то хорошо, Квашин всегда был трудолюбивый, его, наверное, под зад пихать не приходилось.Ира задумалась.– Не, пихать не приходилось, но знаешь… Иногда мне кажется, что это я в академики пробилась. Как вспомню, как мы намыкались! Представляешь, я только родила, Машке полгода, а его в Москву зовут, в ФИАН. Тема его, там такие люди над ней работают, от одних имен голова кружится! Ну, он согласился, естественно. Домой прибежал, с цветами, радостный такой, аж светится! А у меня просто руки опустились. Куда я поеду? В какую Москву?– И что, не поехали, конечно?– Конечно поехали… Я ж понимала, что нельзя такой шанс упускать. Семь лет по общагам жили… Первое время, как квартиру построили, так странно было – тихо, никто в гости не приходит.– А почему сейчас не в Москве?– Да как Алеша докторскую защитил, мы сразу и вернулись. Он же теоретик, ему все равно, где работать, а тут тише, спокойнее, да и родителям уже уход нужен постоянный.Тут лицо Иры прояснилось, потому что дверь открылась и в зал вошел Алеша. Он был очень похож на того Алешу, которого помнила Оля, но появилось в нем что-то неуловимое, что-то, что делает мужчину мужчиной. То ли уверенность в себе в глазах, то ли седина в голове…Алеша постоял секунду, оглядывая зал. А потом он поправил очки на носу – отработанным за много лет жестом, – и тут его заметила не только Оля.– Академик! – крикнул кто-то из мужиков. – Качай Нобелевского лауреата!И мужики, сами уже изрядно накачавшиеся, стали качать Квашина. И этот седоватый заслуженный и прославленный действительный член Академии наук Российской Федерации радостно подлетал к потолку, выкрикивая:– Уроните, гады, мировая общественность вам этого не простит!Потом мужская часть полезла с Лешкой пить, а женская – целоваться. Потом устроили грандиозный брудершафт, в котором уже женщины пили, а мужики целовались. Квашин выбрался из этой кучи-малы только через минут двадцать, слегка помятый и облитый водкой. Его поклонники, видимо, насладились встречей с кумиром по полной программе, поэтому Квашина не преследовали.Оля успела к тому времени занять стратегически выгодную позицию: куда бы ее несостоявшийся жених ни шел, должен был миновать ее. И он ее миновал.– Привет, Оля, – кинул на ходу и устремился…Оля поверить своим глазам не могла: этот наглый тип устремился не к ней, первой своей любви, а к собственной жене, с которой расстался полчаса назад! Подскочил, обнял, поцеловал в губы! Оленьке захотелось сплюнуть, но она только улыбнулась пошире и двинулась к идеальной семейной паре.– Привет, Леша, – сказала она и дотронулась до его руки. – Ты повзрослел.Квашин взглядом извинился перед супругой и повернулся к Оле.– Только внешне, Оленька, – улыбнулся он, – только внешне.Здесь следовало добавить: «А ты вот совсем не изменилась», но Алексей молчал. То ли не сообразил, то ли сообразил и именно поэтому промолчал. Оля почувствовала, что еще полсекунды – и Квашин вернется к своей дуре Ирке. Разговор следовало продолжить любой ценой.– Ты, говорят, по-японски разговариваешь? – ляпнула она первое, что пришло в голову.Вместо ответа Квашин прорычал что-то длинное и явно угрожающее.– Ой! Здорово ты ругаешься!– Это не ругательство, – сказал Алексей, – это по-японски…Но не договорил, а совершил абсолютно немыслимое для прежнего Квашина действие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22