Я вызвала ее к себе. Она пришла — в ярко-зеленом, как бы оправдывая свое имя, радостная. Когда я начала спрашивать, она расплакалась. Что с ней было делать? Я не хотела ей зла, я бы просто удалила ее из дворца. Однако все дамы уже знали о ее рассказах, хотя она не успела обзавестись сочувствующими. Я спросила — когда она стала верить в Той. Она отвечала — ей давно казалось, что это правда, а после смерти сестры поверила окончательно. Я спросила — зачем она смущала моих женщин подобными настроениями. Мирэ снова расплакалась.
Я с удовольствием выпроводила бы ее с Островка, не более того. Хотя я не люблю учение Той, оно внушает полную безнадежность — странно, что хохотушка Мирэ так прониклась им.
Ночью я смотрела на пробивающийся сквозь занавеси лунный свет. Что сделала бы моя мать? Ей всегда были безразличны верования тхай, хотя она и выказывала им уважение. Но я так не могу. Меня глубоко задевают многие вещи, оставлявшие равнодушной мою мать, — она была сильной и знала, что делать. А посоветоваться мне не с кем. В детстве она, умершая, приходила ко мне, и я говорила с ней, пугая прислужниц. Потом начала только сниться. А теперь я не вижу ее даже во сне.
Я встала и кругами бродила по комнате, в конце концов перепугала проснувшуюся девушку из младших, спавшую по ту сторону двери. Она робко постучала — ей почудилось, что в моей комнате призрак.
В серебряном зеркале и впрямь отражалось какое-то странное существо — высокое, в светлых одеждах, с двумя длинными косами, очень просто заплетенными на ночь, и с огромными недобрыми глазами. Какая-то сова-оборотень. Неудивительно, что девушка испугалась.
Я сама зажгла светильник, села и начала писать. Записки — хороший способ собрать мысли воедино. А ныне мои мысли — какой-то неряшливый букет из лопухов и крапивы. Было бы что собирать.
Если я всего лишь удалю от себя Мирэ, поднимется глупое, тщательно скрываемое кудахтанье среди старших женщин. Мне все равно. Однако отец будет мной недоволен. Я не имею права на это".
"Мирэ будет выслана в место под названием Соленый Ключ, глухую деревушку на северной границе. Там живет уже несколько подобных ей женщин. За ними строго присматривают. Вряд ли ей суждено вернуться оттуда. Я разрешила ей взять с собой только двух служанок и немного денег. Если служанки умрут, других Мирэ там не найдет. Сегодня мои дамы восхваляли мою справедливость. Противно. Они-то невзлюбили Мирэ с самого начала.
А Мирэ только сказала, что теперь окончательно уверилась в правильности учения Той. Пожалуйста… Пусть несет свою истину горным воронам на севере.
Лучше бы я родилась в доме военного невысокого чина — говорят, они сильнее любят своих родных. Тогда я писала бы стихи и новеллы, гуляла в сумерках в садике с белой кошкой и не знала забот".
Мирэ увезли с Островка. Она одета была одета в зеленое, издалека выглядела ярким веселым камешком — кусочком малахита. Лица ее почти никто не видел.
Юини, молодой офицер, получил от Хали пропуск и большой ящик темного дерева — вместе с приказом следовать за теми, кто везет Мирэ. Хали не сомневалась — его не заметят, и в глухой деревушке он передаст посылку в руки Мирэ. Он с обожанием глядел на высокую девушку с холодным лицом — один из немногих, кто по-настоящему был предан ей — по велению сердца, не долга.
Он не знал, что лежит в ящике.
А там были деньги — и украшения, которые можно продать. И любимая книга Мирэ, стихи древнего поэта, со старыми, но яркими рисунками. Бесценная книга.
Об этом никто не узнает — кроме той, кому предназначена посылка.
«Мать была бы довольна мной», — с грустью думает Хали, перебирая свои густые каштановые пряди. «Нельзя бросать тех, кто верен тебе. Даже если ты не одобряешь некоторых их поступков».
"Когда ищешь огонь,
находишь его вместе с дымом.
Когда зачерпываешь воду из колодца,
уносишь с собой луну".

Глава 3. ДОЛГ
Сказка о Возрожденной
Сложилось так — у старика и старухи не было детей. Зря молила добрая женщина духа — защитника деревни, — его статуя из красного дуба стояла в маленьком храме в ясеневой роще. Зря упрашивала других Бестелесных. Все они были глухи. "Неужели мы так и умрем — не оставив никого после себя?!" — воскликнула женщина однажды, и, плача, пошла из храма домой. Что-то блеснуло в пыли — она нагнулась и подняла золотое зернышко. Принесла зернышко домой, смастерила колыбель из тростника, положила находку туда и заснула подле своего старика. Разбудил их громкий плач. «Что за диво?!» — в один голос воскликнули старые люди, увидев большую колыбель, а в ней близнецов — мальчика и девочку, похожих друг на друга, как зерна одного колоса. «Услышаны мои молитвы!» — обрадовалась старуха. Назвали детей похожими именами. Росли они — загляденье. Нездешние — золотоволосые, золотоглазые. Все у них спорилось, они быстро взрослели. Каждый нашел дело себе по душе — сын охотился, дочь вышивала. Да так, что мастера диву давались — и зажили старики безбедно. Одна беда — приглянулась их дочь местному правителю. Не захотел брат отдавать сестру, вступился за нее — и был убит. И хотел бы правитель исправить свершившееся, да то было не в его власти. Но не отступился от девушки и вновь послал за ней своих приближенных. Тем временем горе было в деревне. Тело юноши на костер положили, и только взвилось пламя, как собравшихся жителей окружили воины. Никуда не деться красавице… Но она метнулась — и скрылась в пламени. Костер вспыхнул так, что все небо среди дня полыхнуло. А люди все словно окаменели…
А когда остыла зола, хотели люди собрать ее — и тут золотая птица вспорхнула из пепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29