Ждать не умеют.
— А надо? Чем скрывать свой огонь и от врагов, и от друзей, не лучше ли дать ему выйти наружу? Ведь и у тхай горячая кровь, горячей, чем у сууру — те льстивы и текут, как ручей…
Она побарабанила пальцами по обивке. Сверкнуло кольцо с хризолитом — крошечный, острый осколок солнца. Она понимала, почему отвернулся и перебирает листки наставник. Он не хочет выдать себя: в очередной раз Хали показала, что в ней течет варварская кровь. А учитель любит ее, как можно любить стоящую выше девочку-полукровку. Что с того, что ей уже почти пятнадцать? Для него она еще долго будет ребенком. А для отца давно перестала им быть.
— В горы хочу, — выдохнула она. — Помнишь цветы — колючие стебли, а сами синие? Там такие растут, много… И реки там быстрые… помню… я была там с матерью…
— Четыре года вам было, госпожа, — напомнил учитель.
— Помню… Все равно помню… Холодная вода по камешкам… а возле Дома-на-реке вода глубокая… — она встала, прошлась по комнате.
— Иди, мой учитель, — поблагодарила поклоном — коротким, однако почтительным. — Кончен урок…
Он поклонился и вышел — бесшумно. Среди тхай многие двигались так. Не вкрадчиво, как сууру-лэ, и не размашисто, как синну, не робко, как Береговой народ.
Почти сразу вошла Амарэ. Годом младше, только что взятая во дворец и сразу отмеченная Хали. Понимали — если и дальше будет по душе госпоже, станет в ряду самых доверенных дам. Подругами они не были — Хали вообще не знала подруг. Но Амарэ не мешала ей никогда — и никогда не сердила. Спокойная, словно ель, была эта уже по-взрослому красивая девушка. Отец ее, главный распорядитель Дворца-Раковины, понимал и гордился — не только его званием держится дочь возле Желтого Цветка тхай. Сама достойна.
— Что принесла?
— Рисунки, — Амарэ положила на столик свиток, разрезанный на удобные для чтения части. Пожелтевшая бумага, но краски яркие.
Такие редкости служанкам не доверяют — разве что самым опытным.
— Красиво…
Давно умер художник, а белые цапли взлетают над озером, и ветер колышет невесомые ветви. По тропинке в горах идет одинокий путник, идет, лица не видно — да и не нужно. Сразу понятно — и душою он одинок, а смотреть в глаза одиноким нельзя. Твои такими же станут, чужая тоска в них перейдет.
"В области Хиё много обычаев, отличных от наших. Провинциалы юга часто заплетают волосы в косу, как принято у жителей Шавы. И это не удивительно — многие предки шаваров переплывали пролив и селились на южной оконечности Тайё-Хээт — Земель Солнечной Птицы. У них грубоватая, малопонятная речь, в которой много слов языка южан. Согласные они произносят несколько в нос. Любят одежды красного и бурого цвета, украшают тело и лицо татуировками и более смуглокожи, чем люди Тхай-Эт. Особенно это видно в провинции Сой, тогда как ближе к Эйя почти не заметно.
С востока Земли Солнечной Птицы граничат с землями синну.
С севера — с племенами ри-иу, или ри-ю, как их называют у нас.
Люди северо-запада отличаются от большинства населения Тайё-Хээт, как и южане. Когда-то давно племена ри-ю кочевали по всему северу. Потом они разделились, и часть их ушла на запад. После они вернулись и поселились вблизи земель Тхай. Один из правителей древности расширил свои владения, и ветвь племен ри-ю оказалась под его началом. Они приняли это как должное — может быть, и не совсем так тихо, как гласит легенда, но войн с ними не было.
До сих пор в провинциях северо-запада чувствуется след иного народа. Особенно в провинции Хэнэ. Речь там богата странными оборотами, жители, говоря, удлиняют гласные. Эти люди не устраивают погребальных костров, а оставляют своих мертвых в земле. Многие носят коротко обрезанные волосы; впрочем, даже в столице многие переняли эту моду, уже давно — однако на севере даже у женщин такая прическа не считается некрасивой, а в некоторых деревнях добровольно срезают волосы в знак глубокого траура. Многие из этих людей, как и ри-ю, невысоки и тонкокостны, с более светлой кожей, чем уроженцы иных областей. Однако они гораздо спокойнее и более мирные, чем люди северных племен, измучивших север Тхай-Эт постоянными набегами. У них самые необычные сказки, и их гораздо больше, чем в других областях. Видимо, бывшие кочевники собирали сказания всех встреченных когда-то народов и переплавили их в одном огромном котле.
Синну приблизительно такого же роста, как и тхай, но с более крупными руками и ногами, более крупными чертами и широкими лицами. У них часто встречается рыжий оттенок волос. Их женщины высоки и сильны".
Кисть роняет легкие знаки — Хали пишет заданное учителем. А после, другим почерком, на бумаге иного цвета — свое…
"Мирэ недолго служила мне, но я успела привязаться к ней. Она была светлая и веселая. Чем-то похожая на Амарэ. Часто напевала себе под нос. Ее приняли в число моих «внутренних» дам и поселили в Желтом дворце только потому, что она красивая. Отец ее какой-то офицер в младшем чине. Сначала я была настроена против навязанной мне девицы, но не говорила ничего. Однако к Мирэ сложно чувствовать неприязнь. Старшие дамы помыкали ею, как угодно, пока я не вмешалась.
Она хорошо вышивала и ухаживала за моими птицами, словно простая служанка. Около полугода прошло. А пару дней назад мне донесли, что Мирэ верит в учение Той, пришедшее к нам от сууру, и не просто верит — это бы еще полбеды, — но любит рассказывать о нем служанкам и младшим девушкам. Суть его такова, что, какую жизнь выберешь, от того и умрешь. Смелый — через смелость, щедрый — от щедрости, доброго обречет на смерть доброта. Как послушаешь — и впрямь жить не хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29