Она не хотела оборачиваться назад.
Тэл, как всегда, улетел вперед. Табита едва могла различить его, примостившегося на ветке, — ярко-зеленые перья среди свежей зелени листьев.
Впереди что-то было, далеко на лугу.
Оно было маленьким, плававшим в паре метров над землей. Табита щурилась на солнце, и ей казалось, что этот предмет — черный и серебристый, но что это было, — она не могла распознать.
Внизу, на земле, под плавающей черной штукой, прямо над густой травой неподвижно лежал маленький кокон белого облачка. Из дальнего конца облака были видны плечи и голова желтой женщины.
Казалось, черный предмет смотрит вниз, на нее.
Несмотря на солнце, воздух вокруг был довольно холодным. Близнецы быстро шагали навстречу облаку. Марко шел рядом с Табитой. Их ноги беззвучно ступали по траве.
Очень осторожно Табита повернула голову.
Позади она увидела, как и ожидала, лес деревьев, встававших стеной. Разглядеть что-либо между ними было очень сложно, и невозможно было определить, насколько далеко простирался лес.
Табита была удовлетворена. Это был не микроклимат; это было не какое-нибудь мгновенное перемещение материи; это была просто генетическая модель окружающей среды, пусть даже и чертовски дорогая. Табита не знала, насколько она точно воспроизводила пейзаж, но выполнена она была, бесспорно, очень тщательно. Пахло влажной землей, соком растений, а где-то под всем этим пробивались антисептические миазмы ультразвука.
Марко позвал:
— Табита.
Табита снова обернулась к лугу.
— Мы достанем тебе деньги, — сказал он. — Это будет первое, что мы сделаем.
Потом он, казалось, заметил, с каким видом она оглядывает окрестности:
— Тебе нравится? Настоящее искусство. Замораживатели обходятся дешевле, зато они уж точно не так шикарны.
— Горизонт чуточку слишком близко, — отозвалась Табита.
— Да ладно тебе, — сказал Марко.
Сейчас, когда она критически осмотрела все, так оно и оказалось, но ей не хотелось препираться по этому поводу.
— Это она?
— Это Ханна. Ханна Су. Самый сообразительный труп во всем этом мероприятии. — Марко широким жестом обвел пустой пейзаж. Ветерок играл его блестящими черными волосами.
Табита открыла было рот, чтобы спросить, что это за другая штука, плавающая над останками Ханны, но что-то остановило ее.
Она знала, что это.
«Штука» была плоской и блестяще-черной, металлической. У нее была большая голова и тельце ребенка, но не было ног. Она была до подбородка закутана в пластиковый пакет.
Существо (а оно было реальным, живым, в этом Табита не сомневалась) сидело среди воздуха на серебристом металлическом диске. Оно сидело спиной к ним. Табита могла разглядеть, что у него было некое подобие хвоста — вроде серебряного металлического, кончиком подключенного к розетке на диске.
Табита никогда не видела ни одного из них, но тут это мог быть только он.
Марко и Табита догнали Близнецов. И все вместе приблизились к облаку.
Плавающее существо обернулось при их приближении.
И посмотрело на Табиту.
Его глаза были красными, как вишни. Они светились, как хвостовые огни какого-нибудь дальнего транспорта.
Это был Херувим. Херувим так близко, что до него можно было дотронуться. Херувим на человеческой орбитальной станции. Херувим под землей!
У Табиты было такое ощущение, словно ее с головы до ног пронзила сосулька. Она замерла, стала холоднее и неподвижнее, чем Ханна Су. С того момента, когда она попала в пещеры Изобилия, она только и делала, что смотрела, но сейчас она смотрела во все глаза.
Это продолжалось целую секунду.
Табита опустила глаза. Посмотрела вниз на плавающую женщину, закутанную в облако. И, какой бы невероятной она ни казалась (хотя для Табиты было жизненно важным принять ее и выжать из нее деньги), это сейчас уже ничего не значило, в ней уже не было ничего странного или ошеломляющего — после того, как Табита увидела Дитя, Рожденное Пространством.
— Его зовут Кстаска, — сказала Саския — она, по-видимому, была здесь единственной, кому было хоть в какой-то мере интересно давать пояснения Табите. — Мы думаем, оно женского рода.
Могул посмотрел на сестру из-под опущенных век, на его тонких губах играла покровительственная улыбка:
— Полет фантазии, — сказал он, слегка растягивая слова. — Они отменили пол. — Казалось, этот факт одновременно вызывал сожаление и забавлял его.
— Я думаю, это женщина, — сказала, обращаясь к Табите, Саския и провела по воздуху тонким пальчиком. — А ты?
Табита искоса взглянула на существо и тут же отвела глаза. Оно все еще разглядывало Табиту. Это и вызывало у нее отвращение, и завораживало, она вообще не могла разобраться в своих ощущениях. Табита почувствовала, что у нее кружится голова. Возникла мысль: а, может, она все еще на вечеринке в Скиапарелли, и голова ее затуманена винными парами, пивом и прекрасным кристаллом Офира, а все, что произошло потом — замысловатая, сложная галлюцинация.
— Марко, — услышала Табита свой хриплый голос.
Херувим перевел свой пристальный взгляд и теперь смотрел на Марко. Табита продолжала смотреть на Херувима. Она просто не могла отвести глаз.
— Он слегка раздражен, — заметил Могул, обращаясь к Марко.
— Это ты его раздражаешь, — сказала Марко Саския.
А в это время Ханна Су говорила, но никто ее не слушал.
Ее глаза были открыты и смотрели в никуда. Ее слова исходили из голосового ящичка, подвязанного к горлу наподобие огромного вульгарного украшения. Ящик придавал ее голосу вымученный тон.
— …ДО ТОГО, КАК НА ИСКРЕННОСТИ ВООБЩЕ ПОЯВИЛСЯ СТАДИОН, — говорила покойная Ханна Су. Ни ее глаза, ни ее губы не двигались, но под кожей ее широкого бледного лица то появлялась, то исчезала полоска легких геометрических фигур, словно она кристаллизовала их там, внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153