Саския тревожно прижимала Табиту к себе.
Табита вырвалась и выбежала в коридор.
Саския последовала за ней и нашла ее в коридоре, где Табита, прислонившись к стене и согнувшись пополам, мучилась от сухих рвотных позывов. Фраски мелкими шажками подбирались к ней. Саския прикрикнула на них, и они остановились, шипя и размахивая конечностями.
— Пойдем, — спокойно сказала Саския, наклоняясь над Табитой и мягко кладя руку ей на локоть. — Мы найдем тебе место, где ты сможешь прилечь.
Табита стала выпрямляться, все еще держась за стену, цепляясь за остатки самообладания.
— Нет, — выдохнула она. — Нет, я должна… должна отдать…
Она взяла Саскию за руку и пошла назад в комнату.
Херувим склонился над мертвой женщиной, при их появлении он поднял красные глазки, как вампир, которого оторвали от пищи.
Не ведая, какое мрачное впечатление произвела эта картина, Ханна сказала:
— ТАБИТА, КСТАСКА ГОВОРИТ, ЧТО ТЫ — ПИЛОТ.
Табита кивнула.
— Она тебя не видит, — заметил Кстаска.
— Да, — ответила Табита. — Это был мой корабль… — Ее голос прервался, продолжать она была не с силах.
Саския помогла ей сесть.
— МЫ УЖЕ ПРОХОДИЛИ ЧЕРЕЗ ЭТО? — спросила Ханна, почуяв неладное.
Табита ответила:
— Не имеет значения.
— ВОТ ТОЛЬКО, МИЛОЧКА, — сказала Ханна Су, — ТЫ МЕНЯ ИЗВИНИ, НО НЕ МОГЛА БЫ ТЫ ВСТАТЬ У РУЛЯ? ПО-МОЕМУ, Я НЕ СМОГУ ЕГО ДОЛГО УДЕРЖИВАТЬ. Я ТУТ УЖЕ С УМА СХОЖУ. — Из ее голосового ящика раздался нервный смех.
Саския радостно и тревожно заглянула в лицо Табиты.
У Табиты было такое ощущение, словно кто-то снял всю солнечную систему с крючка, где она висела, как дом на колесах, и бросил ей на колени. Фрасков, капеллийцев, эладельди; перков и людей, Изобилие и всех, кто мог претендовать хоть на что-то на его борту; людей, разрывавших друг друга на части; перков на Хароне; людей, умирающих на Венере. Ей захотелось кричать: ПОЧЕМУ Я?
— Я уже полумертвая, Ханна, — сказала Табита и тут же пожалела о своих словах. Она покачала головой: — Я даже не могу ясно видеть. Позже я… потом… — Она подтянула сумку к себе на колени и раздвинув сломанную молнию, сунула руку внутрь. — Вот, — сказала она, протягивая плату Саскии. — Элис.
— А, — сказал Херувим, отключая свой хвост и отодвигаясь в сторону.
Ханна спросила:
— КТО ТАКАЯ ЭЛИС?
— Элис знает абсолютно все про сверхпространственный привод фрасков, — ответила Табита.
— О, ГОСПОДИ БОЖЕ, — с явным облегчением промолвила Ханна. — ГДЕ, ГДЕ ЖЕ ОНА?
— Уже идет, — сообщила ей Табита. И устало сделала знак Саскии.
Та подошла к считывающему устройству, куда Марко вставлял пленку для фрасков и вставила плату.
Техника коротко зажужжала. Вспыхнул зеленый свет.
— Элис! — обратилась Табита ко всему помещению. — Элис, ты меня слышишь?
— ПРИВЕТ, КАПИТАН, — откликнулась Элис.
— Элис, познакомься с Ханной Су.
— ПРИВЕТ, ХАННА. КАКОЙ ДВОРЕЦ! ГДЕ МЫ?
— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ИЗОБИЛИЕ, ЭЛИС.
— ЗНАЧИТ, ЭТО ИЗОБИЛИЕ? ТАК ОНО И ЕСТЬ! ОНО ТВОЕ?
— ПОХОЖЕ, ЧТО ТАК, ЭЛИС. ТОЛЬКО ОНО ДЛЯ МЕНЯ ВЕЛИКОВАТО. ВИДИШЬ, ЧТО ТАМ ВНИЗУ?
— ХАРОН, — без колебаний ответила Элис. — ЗНАЕШЬ, МЫ ДОВОЛЬНО БЛИЗКО ОТ НЕГО, ХАННА.
— ЭЛИС, ДУШЕЧКА, ПО-МОЕМУ, Я СЕЙЧАС ПРОСТО УРОНЮ ВЕСЬ ЭТОТ ПРИТОН, ЕСЛИ КТО-НИБУДЬ НЕ СЯДЕТ ЗА УПРАВЛЕНИЕ. ТАБИТА ГОВОРИТ, ТЫ МОГЛА БЫ СДЕЛАТЬ ЭТО ДЛЯ НАС, ПРАВИЛЬНО?
— НЕ ЗНАЮ, ХАННА, — сказала Элис. — Я НЕ УВЕРЕНА, ЧТО ЗНАЮ, КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ.
— Элис! — воскликнула Табита. — Ты не могла забыть! Не могла!
— Она может, — негромко сказал Кстаска.
— Пароль, — настойчиво напомнила Саския.
— Ох. О, Боже. Элис! Элис, слушай. Это долгая аллея без поворотов.
Замигал зеленый свет. Считывающее устройство зажужжало, загудело, остановилось.
Я открыла глаза.
Вокруг меня во всех направлениях устремлялось холодное черное пространство. Я видела, что оно усеяно и испещрено золотом, подобно нитям самого тонкого кружева. Впереди я видела ровно сверкающую «Цитадель»; изломы возмущений, похожие на золотые вены в черном льду, в том месте, где Табита примчалась со спутника на шаттле, теперь остывавшем на моей стоянке. С того места, где я висела, на самом краю солнечной системы, я могла видеть швы измерений, бегущие вниз, вниз, мимо Сатурна, мимо астероидов, мимо Марса к Земле, где я вспомнила маленькую баржу, проспавшую семь лет в винограднике; мимо Земли к Солнцу. И я видела линии, простиравшиеся надо мной вверх, изо всех сил дергавшие меня во всех направлениях. Они покалывали меня, и я улыбнулась. Линии вероятности. Я вспомнила. Им не было конца.
— ГОТОВА В ПУТЬ, — сказала я.
68
Она по-прежнему зовет меня Элис. Иногда я забываю откликаться и тогда, должна признаться, чувствую себя виноватой. Я тут занималась восстановлением старого журнала — самых последних его частей — и весьма позабавилась, узнав, какой странной малышкой был электронный мозг 5N179476.900, какой преданной она была, полной решимости держаться в то время, как на самом деле она мало что понимала. Она была «Берген Кобольдом» BGK009059 и гордилась этим. Подумать только, что мандарины Сансау собирались вставить все ЭТО в такую скорлупку! Да у нее бы все заклепки повылетали.
Пассажиры зовут меня Изобилием, и этого достаточно. Похоже, фраски не дали имени тому, что построили, но так и не сумели воспользоваться. В любом случае, я и не это сооружение — не тот тоталитарный конгломерат рефлексов и пульсаций. Он вызывает у меня отвращение, пока я не начинаю заглядывать внутрь его.
Именно тогда Табите и остальным, даже Ханне, становится трудно привлечь мое внимание.
В один прекрасный день мы можем встретиться с фрасками. Если это случится, не думаю, что мы сможем им что-то сообщить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153