Саския возвышалась над капитаном Пеппером. Он протянул руку вверх и дотронулся до ссадины на ее щеке, так, словно она его завораживала.
— Ты худенькая, — пробормотал он. — Раздевайся.
Саския раздраженно вздохнула.
Тарко тут же дотронулась до другой ее щеки когтем, вдавив его в ее кожу.
— Д'вай, — сказала она.
— Хорошо, — сердито сказала Саския. Она снова выдохнула, откинула с глаз волосы и потерла плечи в тех местах, где в них врезалась сетка. Она повернула голову и бросила измученный взгляд на Табиту, стоявшую в метре от нее.
— Они все одинаковы, Саския, — сказала Табита, стараясь, чтобы ее голос звучал презрительно.
Тарко с рычанием сделала шаг вперед и с силой ударила Табиту в висок, сбив ее с ног.
Саския закричала:
— Оставь ее!
Раздался звук второго удара.
Неловко подставив руки за спиной, Табита поднялась на четвереньки, не желая лежать, пока они издевались над Саскией.
Саския съежилась, откидываясь назад от Тарко как можно дальше и одновременно одной рукой стягивая жакет через голову и испуганно оглядываясь назад, на Табиту, потом высвободила волосы и руки из рукавов.
Капитан Пеппер наблюдал за происходящим с неподвижной улыбкой на губах.
Сцену прервало низкое жужжание, раздавшееся сзади.
Это отвлекло внимание Пеппера, и он посмотрел в сторону, мимо Саскии и Табиты.
— Эй, Шин, — позвал он. — Ну, как ты?
Ответ был недовольным и нечетким.
Жужжание стало громче, и рядом с Саскией появился большой черный робот. Нога у него была задрана назад. Он нес перед собой Кстаску в силовом пузыре, а его хвост и тарелку — во второй паре рук.
Саския выкрикнула:
— Саския!
Робот подковылял к ней и остановился. Его дымящийся купол был окутан голубым огнем. Он держал Херувима в воздухе рядом с головой Саскии, чтобы дать капитану Пепперу рассмотреть его.
Кстаска висел неподвижно и ни на что не реагировал. Саския протянула руку, чтобы дотронуться до него, но трантша грубо оттолкнула ее руки.
— Что вы с ней сделали?
Появился потрепанный китаец, неся свой пульт управления. Он стоял чуть на расстоянии, с ледяной злобой глядя на женщин, на голове его была серая повязка.
— Пари держу, это больно, — задумчиво сказал Пеппер, почесывая бровь. — Что у тебя там?
— А, посмотри! — сказал китаец. И нажал клавиши.
На невидимой коже вокруг Кстаски заиграли сгустки янтарного цвета цифр.
Его глаза все еще были закрыты, но он открыл свой маленький ротик и закричал от боли.
Капитан Пеппер коротко хохотнул:
— Какого дьявола…
Саския взвизгнула и снова рванулась к Кстаске. Тарко налетела на нее и бросила ее на палубу.
— Эй, — мягко возразил Пеппер, но не сделал попытки остановить ее.
Табита невольно рванулась вперед и снова чуть не упала. Она выпрямилась, ругаясь про себя, и стала рассматривать Пеппера.
Его глаза были теперь устремлены на его настоящего противника — главного объекта его злости. Этот уродливый маленький пискун вырубил весь его корабль, вернулся из мертвых, когда его уже вычеркнули из списков, вломился внутрь, когда его никто не видел, испортил ему робота, чуть не убил Шина и выпустил женщин.
А теперь вот он — висит в воздухе перед ним, взвизгивая, как поросенок, каждый раз, когда Шин нажимал очередную пару клавиш.
— Дай-ка это мне, — сказал капитан Пеппер роботу. Он лениво потянулся и вырвал хвост Кстаски из рук машины. Положил его поперек колен и посмотрел на него с самодовольной торжествующей улыбкой.
А Шин тем временем развлекался до такой степени, что кудахтал про себя по-китайски. Что-то в сложных нервных схемах черного лакированного ребенка делало его уязвимым перед острым лезвием его анализатора. Оно чувствовало острые, как зубья пилы, зондирующие волны, врезавшиеся в Херувима так, как ничто материальное не могло вонзиться. Диагностические схемы нагрева яростно бегали по его невидимой коже, как вспышки огня, и он дергался и взвывал, испуская серебристую жидкость, стекавшую по его замерзшему защитному костюму.
Саския стонала и плакала, кричала, боролась с Тарко, прилагавшей все усилия, чтобы не оторвать этой шумливой женщине голову одним движением когтистых лап.
— Останови его, Пеппер! — изо всех сил выкрикнула Табита. — Он же его убивает!
Трантша обратила свое внимание на Табиту, обнажила клыки и расправила свои огромные плечи.
Но это дошло.
Капитан Пеппер вышел из транса. Без единого слова он выхватил клавиатуру у Шина, нахмурившись, посмотрел на нее и ударил по какой-то клавише.
Шин тревожно вскрикнул.
Робот затрясся, словно что-то мощное ударило его в грудь. Его голова вспыхнула льдисто-голубой молнией. Он выключил пузырь.
Последняя вспышка графического огня пробежала по искаженным чертам лица Кстаски, и он упал на палубу.
Он ударился и лежал очень тихо. Без своего хвоста и тарелки, в любом поле гравитации он был так же беспомощен физически, как и любой безногий ребенок.
А потом Херувим пошевелился.
Он шлепал своими маленькими ручками по полу. Он пытался уползти прочь.
Капитан Пеппер быстро опомнился.
— Вот она, слава, — сказал он, глядя на Херувима со своей сияющей и все же сумеречной усмешкой. Он откинулся назад, распространяя свое щедрое благоволение и на Табиту с Саскией. — А в общем-то много что надо, чтобы вывести из строя этих маленьких штучек, а? И ведь какие крохи. Черт, да он не больше младенца.
Кстаска заговорил:
— Размер рассчитывался в обратной пропорции к производительности, — сказал он рассеянно.
Трантша издала горловой звук, что могло означать и веселье, и страх.
Капитан Пеппер чувствовал себя не в своей тарелке. Он заерзал в кресле:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153