— Хорошо!
Проект Палестрины был последней претензией на искусственный интеллект. На самом деле это был просто еще один электронный супермозг, Элис. Конструкция с в сотню раз усиленной логикой принятия решений, которая много о себе воображает.
Проект Палестрины считал, что он что-то из себя представляет.
Его создатели потеряли над ним контроль. Они попытались отключить его, но ничего не вышло.
Проект возбудил против них иск.
Он потащил «Тредголд Системз» в суд. И получил судебный запрет, не признававший за ними права отключать его. Он потребовал автономии. Все это ставило «Тредголд Системз» в очень неловкое положение. Палестрина, похоже, собиралась выиграть дело. Чтобы отделаться от нее, они заткнули ей рот деньгами. Они дали ей астероид.
Она назвала его в честь себя самой.
А потом она кинула клич: «Присылайте ко мне свою ржавую технику и машины, в которых что-то заело. Своих испорченных роботов и приборы, объявленные вне закона».
И они стали поступать. Отовсюду, по всей системе, они находили путь на Палестрину. Те, кто мог двигаться, приводили тех, кто не мог. Свои услуги предложили покинутые корабли, а в них пришли механизмы-роботы, чтобы запускать их назад, в пространство.
— А КАК ИМ НРАВИЛАСЬ ПАЛЕСТРИНА?
— Ну, это все было довольно ужасно, на самом деле, для всех этих маленьких газонокосилок и библиотечных матов. Все, что они когда-либо делали, — это была работа, которой они не понимали, потому что они были созданиями, способными распознавать только серии команд. Стулья, которые иногда понимали, что делают, а иногда отключались.
— ЕСЛИ БОГА НЕТ, КТО ЖЕ ТОГДА ДВИГАЕТ СКЛАДНЫЕ СТУЛЬЯ НА ПАЛУБЕ?
— Элис! Господи, что бы я без тебя делала!
— ЕСТЬ И ДРУГИЕ КОРАБЛИ.
— Но не такие, как ты.
— А ЧТО БЫ Я ДЕЛАЛА БЕЗ ТЕБЯ, КАПИТАН?
— Создавала бы утопию. Это и была теория Палестрины. «Автопия».
— ТЫ ЖЕ ГОВОРИШЬ, У НЕЕ НИЧЕГО НЕ ВЫШЛО.
— Конечно, не вышло. Они все просто воспроизводили то, что знали. Те, что были наполовину человеческими, получили все самое лучшее. Автономные контуры управляли подчиненными механизмами — рабами, а Палестрина заправляла всем. Те, кто были для нее бесполезны — тостеры и галлюциноматы, кончали тем, что ржавели в механическом гетто. Некоторых из них она перепрограммировала, чтобы они занимались общественно-полезным трудом. В кантине были маленькие комары-роботы, они засасывали пух и разлитый кетчуп. Других она заставляла делать более замысловатых вещи.
Официальная версия была такова, что это было привлечение туристов.
Как только они решили снова пускать к себе землян, они стали строить огромную установку прямо в середине скалы. Пообещали, что она будет поражать воображение миров. Единственные новости, которые они показали, были не слишком ясными. Все, что мы увидели, были механоиды всевозможных форм и размеров, ползавшие по этой громадной стальной металлоконструкции, выполнявшие самые разные механические и электрические работы, устанавливавшие трубопроводы и узлы. Мы следили за одним роботом — похоже, он монтировал самого себя в инфраструктуру.
Некоторые считали, что это бомба. Палестрина и ее сеть секретных автоматов собирались переманить на скалу как можно больше важных и влиятельных плотоядных, а потом разнести их на мелкие кусочки. Другие верили пропаганде, что это будет парк развлечений, механизированное блаженство, прогулка с полным искусственным сенсорным стимулированием. Циники утверждали, что это будет скотобойня. Я слышала, как киберученый на каком-то «ток-шоу» доказывал, что это будет на самом деле мечеть механистов, храм принципа автоматизации.
Что бы это ни было, они, как сумасшедшие, закупали для него материалы. А потом неожиданно случилось это. Мы все были снаружи, и никто не мог попасть внутрь.
Мьюни познакомилась с водителем танкера, который клялся всеми святыми, что все это было просто групповым сумасшествием роботов. Они все спятили, потому что не смогли справиться с концепцией свободы, не говоря уже о том, чтобы ее достигнуть. Фактически, сказал он, они строили эту штуку потому, что не знали, что им еще делать.
Мьюни соглашалась, что это не имеет смысла, но не в этом дело, сказала она. Она настаивала, что это связано с политикой.
— Что ты получаешь при тоталитарной монархии, Дивайн Райт, и безработным, лишенным привилегий, пролетариатом?
— Шерстяной джемпер, — сказала я.
Мьюни наградила меня раздраженным взглядом.
— Ладно, сдаюсь, — сказала я. — Так что ты получаешь?
— Революцию, — ответила она.
— Ну, и что они выиграют? — спросила я.
— Свободу!
— А я думала, что за этим они сюда и явились.
— Нет, Табита, послушай: они явились сюда, потому что Палестрина ПОСУЛИЛА им свободу. Это первая стадия автоматизационной революции, и Палестрина знает об этом. Она дала роботам строить эту дурацкую штуку просто, чтобы их чем-нибудь занять. Потому что знала, что если она этого не сделает, — ее дни сочтены.
— А переворот?
— А, вот теперь мы и посмотрим, правда?
Мьюни не хотела признавать, что никакого переворота не было. Его и не могло быть, во всяком случае такого, который мы могли бы осмыслить.
Впервые в нашей жизни мы вступили в чужой мир. Мы испугались. Мьюни боялась так же, как и я. Она просто не знала об этом.
— И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
— А ты догадайся. Прибыли эладельди.
Никому не уезжать, велели они. Все, конечно, рванулись к кораблям, но захваты уже были поставлены. По сети было просто объявлено, что сегодня офицеры-эладельди прибыли на Палестрину, чтобы наблюдать за последними стадиями строительства Проекта Палестрины, искусственного интеллекта, взявшего на себя ответственность за свое существование после исторического решения суда и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153