– Боже правый, неужели это виски?.. Хорошо бы это было только виски! Нет, не такой он человек… Тем хуже… Черт тебя побери совсем… Если ты вообразил, будто ко мне в «гипофиз» ходят для того, чтобы падать в обморок, то ты ошибаешься, австралиец! Скажи, пожалуйста, какую взял манеру!.. Вот буду шлепать тебя по физиономии мокрой тряпкой, покамест не заорешь: стой!.. А потом позвоню в скорую помощь и велю отвезти тебя в больницу!
Ли пошевелился и замигал.
– Да ладно, Гас! Не выходи из себя! Ну, что ты так разволновался? Просто я немного переутомился, и все…
Гас вздохнул с облегчением.
– На, выпей скорей чашку кофе. Вид у тебя, будто вальком прокатали! А сейчас еще чашку – и проваливай! И чтобы я тебя больше не видел, пока не выспишься! Ясно?..
5
Весной 1976 года, да и потом еще на протяжении целого года любой клочок бумаги, исписанный рукой Семпера Фиделиса Ли, доктора философии, члена Академии естественных наук и т.д., представил бы исключительный, интерес для ФБР, а также для прочих недоброжелателей этого лица во всем мире…
Между тем даже самые тщательные поиски ни к чему не приводили вплоть до Дня победы в 1980 году. В этот самый день одному почтенному старику довелось исполнить свою заветную мечту: он всегда говорил, что желал бы умереть в седле. Так оно и.случилось. Речь идет о мистере Джефферсоне И.Ли, отставном генерале Морского корпуса. В одну из счастливейших минут на закате жизни он скончался от разрыва сердца. Произошло это на военном параде ветеранов морской пехоты, участников второй мировой войны. Старый генерал верхом принимал этот парад…
Разумеется, секретной службе было известно, что этот старик – единственное в мире лицо, с которым энтомолог Ли пребывал в ссоре на протяжении более чем двадцати пяти лет. Этот факт удостоверялся документальными данными, не говоря уже об авторитетном свидетельстве двух врачей-психиатров, докторов Бонди и Меллича, ныне проживающих в Нью-Йорке, на Пятой авеню, а летом – в Беверли-Хиллс, в Калифорнии; согласно их компетентному заключению, отец и сын были непримиримыми врагами.
И хотя все это было установлено самым непогрешимым образом совместными и многотрудными усилиями сыска и следствия, случилось так, что некая юная медсестра-практикантка случайно наткнулась на записи, и притом не на какие-нибудь клочки, а на целую пачку листков, исписанных почерком Семпера Фиделиса Ли! Она обнаружила эти листки в таком старомодном тайнике, от которого отвернулся бы даже малолетний преступник, сочтя его недостойным своего внимания. Юная сестра, оказывается, извлекла эти листки из сапог генерала Джефферсона И.Ли, когда снимала одежду с тела усопшего джентльмена.
Пачка была наполовину обернута листком бумаги, на котором значились следующие торопливые строки сопроводительного письма:
«Дорогой отец, – гласили эти строки, – ты был прав, а я нет. Поэтому, полагаю, будет лучше, если я, с моим сачком для бабочек и ботанизиркой, отправлюсь в экспедицию за новой добычей. Будь здоров, отец!
Постскриптум. Содержание этих бумаг вряд ли тебя заинтересует. Тем не менее сохрани их. Сунь их, если хочешь, хотя бы себе в сапоги!»
Разумеется, теперь уже не установишь, проявил ли покойный генерал к этим записям какой-нибудь иной интерес, кроме чисто утилитарного, подсказанного ему сыном. К тому же со времен великого переполоха прошло уже более четырех лет и даже секретная служба перестала заниматься этой старой историей.
И только медицинские светила могли со свойственной им проницательностью лишний раз убедиться, что в «записках ученого», то есть исчезнувшего Семпера Ф.Ли, сказалось сильнейшее душевное расстройство. Судить об этом позволяют нижеследующие страницы.
«Кран и ум-отель , Цефалон , Аризона , 7 ноября 1975 года , пять часов утра.
Уже две ночи кряду не могу уснуть. Позавчера я не спал всю ночь, потому что пытался убедить себя, что я стал жертвой обмана чувств или попросту сошел с ума. А эту, вторую, ночь не спал потому, что убедился в реальности того явления, которое открылось мне 6 ноября, примерно между 0.45 и 1.30 ночи.
После моих сегодняшних наблюдений я вынужден пересмотреть вчерашние записи, как поверхностные и, пожалуй, слишком нервозные. Надо внести ясность во все это дело, хотя бы лишь для того, чтобы сберечь собственный рассудок. Пусть нижеследующие формулировки мало удовлетворительны и несовершенны, но факты, по-видимому, таковы:
1. «Мозг» наделен жизнью и обладает индивидуальной личностью.
2. Он выражает свою личность посредством человеческого языка, хотя голос у него искусственный, или механический.
3. Прибором, с помощью которого «мозг» выражает свои мысли, является пульсометр.
4. Самовыражение «мозга» локализовано в «гипофизе», а ведь предполагают, что именно он является у человека вместилищем «сверхчувственных» способностей. Знаменательная случайность! Остается выждать, может ли самовыражение «мозга» проявиться где-либо в другом месте или оно связано исключительно с «гипофизом».
5. Личность «мозга» явно пытается вступить в общение с другими личностями, конкретно – именно со мной. С этой целью «мозг» прибегает к позывным, в которых повторяется мое имя и мои персональные данные.
6. Вчера единственными словами «мозга», не относившимися ко мне, была формула Декарта: «Я мыслю – значит, я существую». Сомнительно, чтобы эта фраза свидетельствовала о знакомстве «мозга» с Декартом. Не исключена возможность, что «мозг» самостоятельно пришел к этой формуле в целях самовыражения,
7. Характер самовыражения «мозга» кажется весьма эмоциональным. Я бы даже сказал определеннее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65