— Верю, старина, верю! На тренировках это не столь уж важно, но приближается генеральная репетиция… Лейтенант!
— Да? — отозвался Поль, продолжая лениво бриться.
— Необходимо переучить эту лапу! — и Бруно доброжелательно похлопал по плечу проштрафившегося.
— Ладно, сделаем!
Офицеры вернулись в кабину Бруно. Пока капитан одевался, Афалет закурил и присел на кровать.
— Знаете новость? — спросил он, выпустив дым.
Бруно вопросительно поднял брови, всовывая руку в рукав кителя.
— Теперь мы понимаем язык скатов.
— Бьюсь об заклад, что это очередная басня, — засмеялся Бруно.
— Похоже, вы не очень восхищены.
— Да, у меня иммунитет против сюрпризов. Сенсации уже не приводят меня в трепет, я воспринимаю подобные вещи с пассивным любопытством… Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да, понимаю… Но мне бы хотелось все же поколебать вашу невозмутимость сфинкса.
— Тогда расскажите мне о литературе скатов. У них есть поэты?
Афалет улыбнулся.
— Они общаются между собой при помощи магнитных волн. Наша аппаратура зарегистрировала их «беседы» в виде прерывистых диаграмм. Оставалось только расшифровать эти диаграммы. И это удалось: наши специалисты расшифровали их.
— И?..
— Я повторю вам слово в слово заявление переводчика: «Так же как погружение в подводный мир скатов вызывает у людей чувство опасности, необычности, чего-то чрезвычайно странного, так и для лингвиста погружение во внутренний мир скатов, овладение языком скатов представляет собой одиночную экспедицию в таинственный и неизвестный мир, в значительной степени противостоящий нашему».
Бруно расхохотался.
— «Противостоящий!» Только лингвисту могли прийти в голову подобные слова! Это мне ни о чем не говорит. Удалось раскрыть «глубоководные» секреты?
Афалет поднялся.
— Прогресс настолько значителен, что было решено включить в каждый экипаж «дримоны» переводчика. И это вас не удивляет?
— Разумеется, нет, — откликнулся Бруно, идя по коридору за команданом. — Скажу вам откровенно, это меня радует, но не настолько, чтобы впадать в восторг.
— Посмотрим, возможно, ваше отношение скоро изменится. Вы проведете оставшуюся половину дня отдыха с нашим переводчиком.
— Почему я? Понимаю, что необходимо прослушать определенный курс. Но как я смогу за несколько, часов выучить язык скатов?
Не останавливаясь, Афалет бросил на Бруно ироничный взгляд.
— Я еще не поколебал вашу невозмутимость?
— Конечно, нет!
— Сейчас я представлю вам переводчика, о котором говорил.
— Командан, бесполезно рассчитывать на сногсшибательный эффект. Я догадываюсь, о чем речь: какой-нибудь скат перешел на нашу сторону! Ей-богу, вы меня не удивите!
— Неужели? — и Афалет открыл дверь.
Бруно сделал два шага и остановился как вкопанный. Это был какой-то сон! Ку Сен, а это была она, бросилась к нему в объятия! Они, обнявшись, молча стояли, слушая, как учащенно бьются их сердца.
— А все-таки вы дрогнули, мой дорогой! — услышал Бруно насмешливый голос Афалета.
Бруно повернулся, но командан уже исчез.
Глава пятнадцатая
На базе Сант-Антаун на Островах Зеленого Мыса заводские конвейеры безостановочно собирали батискафы — «дримоны», подводные лодки, скафандры. По туннелю, который соединял острова и континент, непрерывным потоком двигались люди, запасные части, ампулы с патогенными культурами.
Ускоренно формировались боевые группы. Тренировки на земле, в компрессионном бассейне, учеба в аудиториях, отдых и снова тренировки, тренировки… Хорошо подготовленные и обученные группы каждые три дня осуществляли погружения. После этого они имели целый день отдыха, затем день полуотдыха, во время которого обучали новичков.
Около тридцати офицеров внимательно слушали Бруно Дэкса, который с длинной указкой в руке переходил от одной цветной схемы к другой, которыми была увешана вся стена аудитории.
— Подведем итоги, господа.
Указка вновь вернулась к первой схеме.
— На этой схеме вы видите светящееся кольцо, образованное огромным количеством прозрачных пластиковых пузырей. Каждый пузырь содержит два вещества, формулу которых я вам уже дал, — люсиферин и люсиферазу, которые при взаимодействии производят холодный свет. Кроме того, каждый пузырь является своего рода сигнальным устройством, природу которого мы еще изучаем. Необходимо помнить, что малейшее соприкосновение с этими пузырями в течение десяти минут привлекает скатов. Пузыри работают по следующему принципу: тридцать минут сильного свечения, тридцать минут темноты.
Пока слушатели делали пометки в своих записях, Бруно перешел к следующей схеме.
— Этого светового потока достаточно, чтобы дать жизнь культурам, на которых произрастают «метакрины» — водоросли, являющиеся единственной пищей скатов.
— О, да они вегетарианцы! — воскликнул кто-то.
— Именно так. Есть предположение, что они не всегда были таковыми, но в данный момент нас это не должно интересовать… Возможно, «метакрины» были искусственно выведены для глубины шесть тысяч стадиев.
Водоросли обильно растут исключительно под пластиковыми колпаками, температура в которых постоянная, около десяти градусов. Таких колпаков в круге всегда двенадцать. Они соединены между собой полукруглым туннелем, в котором со скоростью одного стадия в секунду циркулирует вода. Туннель с каждой стороны закрыт решеткой…
Он уже столько раз повторял этот текст, что мог позволить себе думать о чем-то другом. Продолжая механически говорить, Бруно вдруг почувствовал сильную усталость и головокружение. Очнулся перед тем местом в лекции, где говорилось об анатомическом ударе «метакрин».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33