Затем люк снова закрылся, и мы поспешили обратно, в центральную каюту.
Здесь Сокол и Рындин быстро надели скафандры и отправи– лись наружу, как обычно через шлюзовые люки.
А еще через несколько минут мы с Ван Луном почувствовали едва заметный толчок: почтовая ракета оторвалась от астроп– лана и отправилась на Землю…
Зеркало перископа у нас уже было повернуто туда, куда должен был лететь космический почтальон. И мы с Ван Луном увидели огненное облачко, которое быстро удалялось от нас: это работал двигатель ракеты, уносившейся к Земле. Всего несколько секунд – и облачко исчезло, растаяло. Все! И толь– ко голос диктора Земли в наушниках все еще напоминал нам о необычайном происшествии. Иногда этот голос почти пропадал, иногда его было слышно лучше. Мы слушали все те же слова и радостно поглядывали друг на друга: Родина помнит и заботит– ся о нас, ее посланцах в межпланетном пространстве!..
…Уже укладываясь спать (я по-прежнему сплю прямо в воз– духе, только привязываюсь к стене под свинцовыми листами, и это очень удобно!), я спросила Сокола:
– Вадим Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как вы отправ– ляли почтовую ракету? И как вы сами не оторвались от кораб– ля? Ведь один только шаг… бррр… страшно подумать, что можно было остаться там, снаружи, в холодном, мертвом прост– ранстве… А наш астроплан мчится так быстро, разве его по– том догонишь? Расскажите все-все, это так интересно!
По голосу Сокола я поняла, что он улыбается:
– Ничего особенного, Галя. Когда мы вышли на палубу, поч– товая ракета лежала уже там на своей платформе, между раск– рытыми створками двери грузового люка, будто в колыбели. Ну, мы положили ее точнее…
Ван Лун иронически усомнился:
– Положить немного трудно, считаю. Ракета ничего не весит как будто.
– Гм… ну не то чтобы положили, а установили в нужном направлении, как определил Николай Петрович. Затем включили двигатель ракеты, и она помчалась назад, к Земле. Только и всего.
Мне даже обидно стало. Такое важное событие – и такой скучный рассказ! Но Сокол, помолчав немного, добавил, как бы раздумывая вслух:
– Нет, пожалуй, не все. Должен сказать, Галиночка, что когда ракета выбросила из своего сопла облако газов, меня немного толкнуло. Я почувствовал, что меня относит в сторону от астроплана, будто что-то тянет а пространство. И не то чтобы я падал, нет, не так. А словно затягивает меня медлен– ным, но сильным течением… Это было, правда, неприятное ощущение. Но, вообще говоря, ничего опасного здесь нет, – продолжал он, будто оправдываясь: – ведь мы с Николаем Пет– ровччем зацепились тросами за крюки у верхнего люка. Нам, конечно, ничто не угрожало. Да, кроме того, должно было действовать и собственное притяжение астроплана, которое обязательно подтянуло бы меня назад, к корпусу корабля. Все это я понимал. Но, как я хорошо теперь вижу, можно ясно по– нимать разумоми все-таки поддаваться ощущениям, особенно когда они непривычные… Да, наверно, я долго буду помнить эту минуту!
Удивительно, но на этот раз даже насмешливый Ван Лун не отозвался какой-нибудь шуткой. Он задумчиво сказал:
– Думаю, это правда. Человек – живой, он много чувствует. Ум не всегда сверху. Машина – та не боится ничего. Человек может волноваться, хотя и знает. Это так.
Все замолчали. А я представила себе, что стою на корпусе астроплана, в темной пустоте… кругом только далекие холод– ные звезды… и вот меня относит в сторону, и трос отцепил– ся… и я лечу в черное, бесконечное пространство… Нет, это слишком страшно! Лучше думать о чем-нибудь другом. И я спросила Ван Луна:
– А почему все-таки мы услышали сегодня Землю, товарищ Ван Лун? Почему космическое излучение пропустило к нам пере– дачу Земли, а не заглушило ее, как раньше?
Ван Лун пожал плечами:
– Очень трудно сказать. Считаю, может Николай Петрович объяснит. Сам не знаю. Только если Николай Петрович не спит.
Голос Николая Петровича звучал нерешительно, когда он отозвался:
– Нет, Ван, я не сплю… Но думаю о другом. Меня взволно– вал голос нашей родной Земли, которого мы все время так жда– ли. И вот мы услышали его – заботливый, встревоженный… Мне вспомнились наши разговоры перед стартом: это когда вы, Ва– дим, говорили о том, что мы надолго прощаемся с Землей, от– рываемся от нее… Помните?
– Помню, – смущенно откликнулся Сокол.
– Как видите, вы были неправы, Вадим. Мы не оторвались от Земли, она с нами всегда и везде. Даже здесь, в безграничных просторах Вселенной. Где бы мы ни оказались, Родина думает и заботится о нас. Как это прекрасно, друзья мои!
Он умолк. Никто из нас не осмеливался нарушить молчание, помешать мыслям Николая Петровича. Да и сами мы тоже были взволнованы его словами – теплыми и проникновенными.
Но вот Николай Петрович заговорил снова:
– Теперь относительно вашего вопроса, Галя. Ответ на него может оказаться вовсе не таким сложным, как вам кажется. Ко– нечно, эти предположения еще нуждаются в проверке. Но дело представляется мне так. Мощный поток космического излучения имеет свои пределы. Возможно, что космическое излучение распространяется не сплошь, а отдельными потоками, широкими рукавами. Долгое время мы летели, прорезая один из таких мощных потоков, который, судя по наблюдениям Вадима, идет со стороны крабовидной туманности Тельца. И этот поток глушил все радиосигналы. А теперь, как мне кажется, мы вылетели из главного потока, во всяком случае – из наиболее интенсивной его части. Здесь, в той части космического пространства, в которой мы находимся теперь, поток излучения слабее. Он меньше искажает и глушит радиосигналы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126