Но Арданосу и Бендейджиду придется смириться с этим! Эйлан – жрица Вернеметона, и ее судьба касается только нас. Или мы сами не сообразим, как поступить?
– Я этого не говорила, – раздраженно отозвалась Лианнон, – но Арданосу сообщить следует.
– Зачем? Разве есть закон, требующий этого? Или мы обязаны повиноваться законам римлян, согласно которым женщина – всего лишь вещь, принадлежащая мужчине? – сердито вопрошала Кейлин. – Неужели ты и впрямь так благоговеешь перед мудростью архидруида?
Лианнон прикрыла рукой глаза.
– Не будь такой язвой, Кейлин. У меня скоро голова разболится от твоих слов. Ты же прекрасно понимаешь, что речь идет не о мудрости, а о власти. По условиям договора о неприкосновенности Лесной обители любые вопросы, связанные с нашей жизнью здесь, находятся в его компетенции.
– Да, знаю. И это очень печально, – зло отвечала Кейлин. – Скажи, по какому праву он возомнил себя богом?
Лианнон потерла левую руку, словно желая изгнать из нее боль.
– Как бы то ни было, он – один из немногих оставшихся в живых родственников Эйлан, и он должен знать, что произошло с его внучкой, – устало проговорила она.
Кейлин невольно прониклась жалостью к старой женщине. Она понимала, что Лианнон была бы рада переложить решение этой проблемы на плечи других. Учитывая состояние ее здоровья, в этом не было ничего удивительного.
Эйлан по-прежнему сидела молча, словно признание лишило ее последних сил. Взгляд у девушки был отрешенный, как будто все, что говорили женщины, не имело к ней никакого отношения, или ей просто было все равно, какая судьба ее ожидает.
«Ну скажи же что-нибудь, девочка! – гневным взглядом призывала ее Кейлин. – Ведь решается твоя судьба!» Кейлин знала, что лично ей Арданос ничего не может сделать. Он как-то попытался, но Лианнон была очень привязана к своей воспитаннице, и в конце концов архидруид и Верховная Жрица нашли компромисс: общаясь друг с другом, они вели себя так, будто Кейлин вообще не существует. Кейлин, со своей стороны, старалась как можно меньше привлекать к себе внимание Арданоса, избегала стычек с ним. Но ради Эйлан она готова была бросить вызов даже самому архидруиду.
– Ну что же, вызывай Арданоса, – вслух сказала Кейлин. – Но подумай хорошенько, прежде чем отдашь в его руки судьбу Эйлан.
– Итак? – Арданос хмурым взглядом сверлил трех женщин, которые ожидали его в покоях Верховной Жрицы. – Какие чрезвычайные обстоятельства заставили вас вызвать меня? – Лианнон выглядела хрупкой, изможденной, и Кейлин, словно тень, угрожающе возвышалась у нее за спиной. «Неужели она заболела?» – встревожился Арданос, заметив сидящую у окна Эйлан. Неужели его вызвали сюда, потому что Верховная Жрица умирает? Но у нее не такой уж болезненный вид, и не может быть, чтобы они уже сказали обо всем Эйлан…
– Знай, я за тобой не посылала, – отчетливо выговаривая каждое слово, заявила Кейлин. – И даже на смертном одре я вновь повторю, что ты не имеешь права распоряжаться судьбами жриц.
– Женщина! – загремел Арданос. – Что?..
– И не смей произносить слово «женщина!» таким тоном. Не будь женщин, ты бы никогда не появился на свет. Разве твоя мать была не женщина? – яростно накинулась на него Кейлин. – Если вы, мужчины, не боитесь гнева Великой Богини, как вы смеете выступать от Ее имени?
Арданос, недовольно морщась, перевел взгляд на Лианнон.
– Что ж, придется тебе объяснить, в чем дело, – обратился он к Верховной Жрице, не скрывая раздражения. – От Кейлин, как я вижу, толку не добьешься.
Сейчас он должен неотлучно находиться в Деве, а ему пришлось уехать, с досадой думал Арданос. Пока наместник усмиряет каледонцев, кое-кто из местных чиновников начал злоупотреблять своим служебным положением. Необходимо поскорее вернуться в город, где он имеет осведомителей, которые постоянно держат его в курсе событий, и где он может воспользоваться своими связями среди римлян, чтобы предотвратить неприятности.
Лианнон издала какой-то странный сдавленный звук, затем кашлянула и наконец с трудом выговорила:
– Эйлан забеременела от сына префекта. Мы не знаем, что делать.
Арданос в изумлении уставился на старую женщину, затем повернулся к Эйлан.
– Это правда?
– Я всегда говорю правду, – тихо промолвила Эйлан.
– Да, – проворчал Арданос, пытаясь осмыслить услышанное. – Это верно, девушка, лгуньей тебя не назовешь.
А смотрит так, словно предпочла бы вообще не разговаривать с ним. Кейлин подошла к Эйлан и взяла ее за руку, всем своим видом показывая, что никому не позволит обидеть ее. Арданос почувствовал, как в нем закипает гнев. «Неужели эти глупые курицы не понимают, чем все это может грозить?» Самое существование Лесной обители зависит от того, удастся ли им сохранить миф о чистоте и целомудрии жриц! Он должен заставить их понять это!
– И вы спрашиваете меня? – загремел мощный голос барда. – Вы не хуже моего знаете, чем карается подобный проступок. Давшая пожизненный обет жрица может иметь близость лишь со Священным Царем. Во всех других случаях ее ждет смерть.
Смерть. В комнате повисла оглушающая тишина; не слышно было даже дыхания собравшихся в ней людей. Затем Лианнон издала стон. Кейлин мгновенно подскочила к ней, успев подхватить на руки сползающую со стула женщину.
– Жестокий, бессердечный старикашка! – вскричала она. – И надо же, она сама настояла на том, что мы должны все рассказать тебе! – Кейлин прижала к себе старую жрицу, пытаясь нащупать на шее пульс. – О, Великая Богиня! Ее сердце мечется, как напуганная лошадь! Но тебе не удалось убить ее, пока не удалось! – Лианнон со стоном шевельнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189