Высокие деревья укрывали их пестрой тенью своих крон. Солнце спряталось за облаком, подул прохладный ветерок. Неужели пойдет дождь? Как бы в Ответ на ее немой вопрос, на них упало несколько капель – то ли действительно начинался дождь, то ли с листьев ветром сдуло скопившуюся за день влагу.
– Эйлан… – прошептал Гай, прижимая к себе девушку. – Прошу тебя… Эйлан!
Она повернулась к нему. В его взгляде читались мольба и страстное желание. Казалось, сама жизнь замерла на месте. С того момента, когда под натиском толпы она потеряла из виду Миллин, и до вот этого мгновения все происходившее было каким-то невероятным сном. Но сейчас ее мысли обрели четкую стройность, она с ужасающей ясностью видела свое прошлое, представляла будущее. Возможно, это Судьба свела их вместе, а потом направила сюда, но от того, какое решение примет она сейчас, зависит его и ее будущее, а возможно, и жизнь других людей. Сознание Эйлан стало расширяться, устремляясь во времена прошедшие и грядущие, и вот в ее воображении снова всплыл образ светловолосого воина, который явился ей в видении в час испытаний. На запястьях у него извиваются драконы, взгляд – как у Гая – орлиный.
Девушка чувствовала, как по его телу пробегает дрожь. Неуклюжими пальцами Гай откинул вуаль с лица Эйлан; его шершавая ладонь на мгновение задержалась у нее на щеке, потом, словно повинуясь непреодолимой силе, заскользила по нежным линиям шеи и, нырнув в вырез платья, замерла на груди. Они стояли на покрытом зеленой травой мягком дерне. «Великой Богине не поклоняются в храме, выстроенном человеком…» – эхом донеслось до Эйлан.
Но это невозможно – еще и шести месяцев не миновало с тех пор, как она поклялась, что отдаст свою девственность только Священному Царю. И, как бы отметая охватившие ее сомнения, в сознании заговорил голос: «Священный Царь возродится в человеке двух кровей…» Значит, вот какую судьбу предлагал ей избрать Мерлин. В этом ее предназначение.
Во время их первой встречи она, должно быть, казалась Гаю совсем ребенком, но теперь она была гораздо старше. В памяти снова зазвучали слова Мерлина:
«Приходит время, и жрица Великой Богини теряет свою первозданность, и, лишь познав всепоглощающую силу экстаза, она вновь обретает независимость».
– Нам не дозволено совершить традиционный обряд бракосочетания, – тихо промолвила Эйлан. – Согласен ли ты взять меня в жены по обычаю древних, так, как сочетались браком жрицы с мужчинами царских кровей, с благословения богов?
Гай со стоном заключил в ладонь шелковистую округлость груди Эйлан. Девушка ощутила, как мгновенно напрягся и затвердел сосок под его рукой.
– Клянусь Митрой и Святой Матерью, я буду любить тебя до самой смерти, и даже вечность не сможет разлучить нас, – прошептал Гай. – Эйлан, о, Эйлан!
Прикосновения Мерлина с головы до пят омывали все ее тело жгучим жаром, но сейчас ей казалось, что бушующее пламя вырывается из самой земли, и все ее мысли и опасения без следа сгорали в этом огне.
Девушка провела рукой по лицу Гая. Он потянулся к ней. Дрожащие пальцы неловко перебирали пряди ее волос; покрывало незаметно слетело с головы на землю. Он прижался к ней губами, жадно, требовательно, словно спешил утолить мучительную жажду. Изумленная его неожиданным порывом, Эйлан замерла в объятиях римлянина и, тут же почувствовав, как поднимается в ней ответное желание, приоткрыла рот, с радостью поддаваясь его страсти.
Они приникли друг к другу в долгом поцелуе. Руки Эйлан сами обхватили шею Гая; шпильки выпали из волос на траву, и аккуратно уложенные пряди рассыпались по плечам. Гай, прерывисто дыша, прижал девушку к себе. Его тело пульсировало силой, откровенным желанием. Он держал Эйлан за плечи, потом руки его заскользили вниз; объятия становились все крепче.
У Эйлан подкашивались колени. Не в состоянии больше удерживать равновесие, она повисла на нем, и они оба повалились на траву. Гай жадно целовал ее щеки, веки, бархатистую кожу на шее, словно хотел поглотить ее всю, без остатка. Девушка, дрожа, изгибалась под его натиском, приникая к римлянину каждой частичкой своего тела. При падении юбки ее задрались. Рука Гая скользнула ниже. Его пальцы ощупывали тело Эйлан, словно он изучал нечто неведомое, диковинное. Ладонь римлянина на мгновение замерла, коснувшись нежной кожи, потом опять резко поползла вверх, под ткань сорочки, к заповедной развилине между ног.
Юноша застыл, боясь пошевелиться. Слышалось только его тяжелое дыхание. Затем он вдруг отпрянул от Эйлан, ошалело глядя на нее изумленными глазами, словно увидел перед собой ослепительное сияние.
– Богиня, – прошептал Гай, сотрясаясь от возбуждения. Но движения его были четкими и уверенными. Неторопливо распахнув на ней одежды, он стал с нежностью ласкать тело девушки, словно совершал священный обряд. И вот уже глаза его светятся какой-то неземной одухотворенностью, и Эйлан абсолютно уверена, что рядом с ней не просто Гай.
– Мой Повелитель! – шепчет она в ответ. Огонь, зажженный им в ее теле, пронизывает каждый нерв. – Приди ко мне!
Гай со стоном погрузился в объятия Эйлан, потонул в ней, как солнце в морской пучине, с благодарностью принимая ее священный дар. В отдалении слышались крики людей. Они звучали приглушенно, словно доносились из иного мира. Эйлан догадалась, что жрецы зажгли праздничные костры.
Но в ней самой бушевал огонь еще более жаркий, и, если бы в этот момент здесь появились Кейлин и все остальные женщины Лесной обители, Эйлан едва ли обратила бы на них внимание.
Когда Гай наконец-то пробудился, день уже клонился к вечеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189