Гай нырнул за Кейлин в темноту. В горле у него застрял комок, но римлянин убеждал себя, что это от дыма.
– Мне не следовало бы молчать. Ты заслуживаешь смерти, – наконец промолвила Кейлин. – Но я тоже люблю Эйлан, а она и так уже немало выстрадала.
– Она жива? – надтреснутым голосом спросил Гай.
– Да, но не твоими молитвами, – язвительно отозвалась жрица. – Арданос намеревался казнить ее, когда узнал, что ты с ней сделал! Но его уговорили пощадить Эйлан. Она все мне рассказала. Почему ты не приехал за ней? Нам сообщили, что ты женился, это правда?
– Отец отправил меня…
– В Лондиний, – договорила за Гая женщина. – Значит, Арданос солгал, что тебя поспешили женить на какой-то римлянке?
– Пока еще я не женат, – ответил Гай. – Но меня откомандировали в действующую армию, и поэтому я не мог приехать раньше. Ты говоришь, Эйлан не наказали, но почему же ее нет здесь?
Кейлин бросила на него испепеляющий взгляд, полный презрения.
– Она только что родила тебе сына. Ты думаешь, что сразу после этого она способна выйти к людям и танцевать? – наконец произнесла жрица.
Гай судорожно вздохнул.
– Она жива? А ребенок? – Они отошли уже достаточно далеко от костров. Гай почти не видел лица Кейлин, но ему показалось, что суровые черты женщины смягчились.
– Жива, но чувствует себя неважно. Роды были тяжелые. Я очень испугалась за нее. Я считаю, ты не стоишь того, чтобы умирать ради тебя, но, возможно, встреча с тобой пойдет ей на пользу. Боги свидетели, я вам не судья. Мне глубоко безразлично, как отнесся бы к этому Арданос. Иди за мной.
Темная фигура Кейлин почти расплывалась в ночи. Они обогнули толпу и пошли по дороге, которая тянулась в противоположную сторону от Лесной обители и Девичьего Холма. Вскоре огни факелов исчезли из виду.
– Куда ты ведешь меня? – спросил Гай.
– Эйлан сейчас живет не в Лесной обители. Как только стал заметен живот, она переселилась в маленькую хижину, которая стоит в самой чаще леса. – С минуту помолчав, Кейлин добавила: – Я очень волнуюсь за нее. Некоторые женщины после родов впадают в отчаяние, а у Эйлан достаточно причин, чтобы чувствовать себя несчастной. Может, увидев тебя, поняв, что ты не отрекся от нее, она быстрее выздоровеет.
– Меня предупредили, что, если я попытаюсь встретиться с Эйлан, ее сурово накажут… – стал оправдываться Гай.
Кейлин зло фыркнула.
– Арданос, этот гнусный деспот, конечно, рассвирепел. Он считает, что вы, римляне, только до тех пор будете защищать наших жриц, пока в вашем представлении они остаются целомудренными, как весталки. Но Эйлан избрала сама Великая Богиня, и тут он ничего не мог поделать, потому что Лианнон перед самой смертью научила, как исполнить волю богов, хотя это и обман.
Дальше они шли молча. Через некоторое время Гай различил в черноте деревьев тускло поблескивающий огонек.
– Вот и дом. Подожди здесь, не выходи из темноты, – прошептала ему на ухо Кейлин. – Нужно отправить из хижины старую служанку.
Она открыла дверь и вошла.
– Владычица благословляет тебя, Эйлан. Я хочу побыть с тобой немного. Аннис, я позабочусь о ней. А ты, наверное, хочешь посмотреть на праздник?
Вскоре Гай увидел, как из дома вышла обмотанная платками старая женщина и направилась по тропинке к тому месту, где он стоял. Римлянин отступил в глубь деревьев. В освещенном проеме двери появилась фигура Кейлин. Она подала ему знак. С бьющимся сердцем, словно в груди у него скакал в атаку отряд конницы, Гай направился к хижине.
– Я привела тебе гостя, Эйлан, – тихо бросила жрица в глубину золотистого сияния у себя за спиной. Гай услышал, как хлопнула дверь – Кейлин вышла на улицу охранять их покой.
На мгновение яркий свет ослепил римлянина, но потом, присмотревшись, он разглядел узкий топчан и лежащую на нем Эйлан, а рядом – небольшой сверточек. Это, как он догадался, и был его ребенок.
Эйлан с трудом открыла глаза. Она была благодарна Кейлин за то, что та решила навестить ее, но зачем же она привела еще кого-то? Кроме Кейлин Эйлан никого не хотелось видеть, однако она понимала, что жрица очень занята в день праздника. В Эйлан шевельнулось неосознанное любопытство, и она посмотрела на гостя.
Перед ней, загораживая свет, стоял какой-то мужчина. Инстинктивным движением она испуганно прижала к себе ребенка; малыш писком выразил свое возмущение. Мужчина быстро шагнул к кровати, свет упал ему на лицо, и Эйлан наконец-то узнала его.
– Гай! – воскликнула она, и из глаз ее брызнули слезы. Гай покраснел, неловко переминаясь с ноги на ногу, не в силах заставить себя встретиться с ней взглядом.
– Меня отправили в Лондиний. Я не мог отказаться, – объяснил он. – Я давно хотел приехать к тебе.
– Прости… – промолвила Эйлан, хотя и сама не знала, за что просит прощения. – Последнее время я плачу из-за любого пустяка.
Гай быстро перевел взгляд на сверток.
– Это мой сын?
– А чей же? – отозвалась Эйлан. – Или ты думаешь, если я… – внезапно она опять расплакалась, да так сильно, что едва могла говорить, – если я отдалась тебе, значит, я готова броситься в объятия любому другому?
– Эйлан! – По лицу Гая она видела, что подобная мысль никогда и не возникала у него в голове, но для себя не могла решить, льстит ли это ее самолюбию или она обижена. Гай нервничал, то сжимая, то разжимая кулаки. – Прошу тебя! Позволь мне взять на руки сына.
Эйлан почувствовала, как у нее мгновенно высохли слезы, словно она и не плакала вовсе. Гай опустился на колено возле ее ложа, и Эйлан передала ребенка ему на руки. Она устремила на римлянина свой взор, впервые с момента их встречи рассмотрев его по-настоящему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189