Пять ноль—ноль.
— Сигнал! — взревел генерал.
В комнате под микрофоном вспыхнула красная лампочка. Прижав к губам мундштук, Папа Шиммельхорн заиграл «Ты в церковь приди, что стоит средь дубрав», и гнурры, разумеется, тут же повылезали отовсюду, и было им несть числа! Они лезли из стены и, как волны прибоя, бились о толстые ноги Папы Шиммельхорна. Желтые глазки грызунов алчно блестели, а крошечные, как ножи электробритв, челюсти часто-часто щелкали. Брюки, пиджак, галстук, воротничок, край бороды старика мгновенно исчезли в желудках гнурров. Но невозмутимый музыкант поднял фагот повыше и играл, не переставая.
Разумеется, майор Хансон не мог слышать звуков гнурр-пфейфа, но песенку «Ты в церковь приди, что стоит средь дубрав» помнил еще с воскресной школы. Он стал тихонько напевать. Куплет, припев, куплет, припев… Внезапно перед мысленным взором возникла странная картина — поваленный, задавленный гнуррами Папа Шиммельхорн…
— С-сообщить о готовности ко второму этапу! — слегка запинаясь, скомандовал генерал. Видимо, он тоже нервничал.
— Г-готов! — доложил сержант Колливер.
Над головой Папы Шиммельхорна загорелась красная лампочка. Секунду все шло по-прежнему, затем гнурры остановились. Понимающе оглянулись. Попятились. Замерцали. Папа Шиммельхорн остался в комнате один, торжествующий и голый.
Дверь распахнулась. Он вышел, чтобы принять поздравления, одеться и отклонить (к великому огорчению Джерри Колливера) приглашение на банкет в Белом Доме ради свидания с Кэти. На том и завершилась активная стадия «операция Гнурр».
Тем временем в далекой Бобовии царил Хаос. Позднее разведка сообщила, что мелодию гнурр-пфейфа расшифровали одиннадцать автоматических станций радиоперехвата, и гнурры заполонили одиннадцать крупнейших городов. К семи с четвертью почти все радиостанции противника, за исключением нескольких периферийных, исчезли из эфира. К восьми на всех фронтах прекратились боевые действия. В девять двадцать репортеры узнали потрясающую новость: неприятель вот-вот капитулирует! К президенту уже обратился по радио маршалиссимус Бобовии с просьбой предоставить убежище ему и нескольким генералам из его окружения. Получив согласие, маршалиссимус слезно просил его превосходительство (так он величал президента) отправить в аэропорт с кем-нибудь из встречавших девятнадцать пар новых или хотя бы поношенных брюк.
Дня Е не было. Как не было и дня J. Народ на улицах просто обезумел от радости, прочитав газетные заголовки: «Бобовия покоряется! Атомные мыши пожирают врагов! Гениальный швейцарский стратег выигрывает войну!» Всю ночь от Мэна до Флориды, от Калифорнии до мыса Хоп горели фонари, выли сирены, звонили колокола, гудели клаксоны автомобилей и миллионы глоток хором ревели: «Ты в церковь приди, что стоит средь дубрав».
Утром следующего дня на глазах у миллионов телезрителей руководитель побежденной державы подписал акт о капитуляции. После этого началась торжественная церемония награждения генерала Полларда и Папы Шиммельхорна. Старый часовщик получил благодарственные грамоты от обеих палат конгресса. Гарвард, Принстон, Массачусетский технологический институт и множество колледжей рангом пониже чествовали его как академика. В ответной речи он не забыл упомянуть о гнуррах, о часах с кукушкой и о Кэти Хупер.
Генерал Поллард, чью грудь в тот день украсило множество отечественных и иностранных орденов, говорил о роли животных в войнах будущего. Он подчеркнул, что из всех животных более всего для войны подходит лошадь, и доказал это утверждение на конкретных исторических примерах. Он заговорил было о перспективах применения мечей и пик, но тут появился насмерть перепуганный майор Хансон.
Оставив позади свой эскорт из военных полицейских, майор взлетел по лестнице и подбежал к президенту. Он был бледен и тяжело дышал.
— Гнурры! — прохрипел майор на ухо президенту. — Гнурры в Лос-Анджелесе!
У генерала был очень тонкий слух.
— Прошу внимания! — Крикнул он в микрофон. — Церемония закончена. Слушай мою команду! Разойдись!
Прежде чем присутствующие обрели дар речи, генерал уже стоял возле президента и слушал сбивчивые объяснения Хансона.
— Это случилось в лаборатории! Наши сконструировали новое устройство для дешифровки радиосигналов… Новой модели, лучше, чем у противника. Решили испытать. Как на беду, Папа Шиммельхорн играл в это время «отбой». Они сделали запись, а сегодня прокрутили пленку с конца. И гнурры захватили Лос-Анджелес!
Наступила тишина. Все глядели друг на друга. Наконец, президент произнес:
— Господа, мы не только Бобовию посадили в лужу, но и сами туда сели!
Генерал застонал.
И тут раздался веселый смех старого часовщика.
— Хо-хо-хо! Не волнуйся, зольдатик! Положись на Папа Шиммельхорн. В Бобовия гнурры везде, а у нас — только в Лос-Анджелесе. Это есть пустяки. — Он хитро подмигнул. — Вы знайт, чего блоятся гнурр?
— Чего? Ради Бога, скажите! — взмолился секретарь по делам обороны.
— Лошадей, — ответил Папа Шиммельхорн. — Их запаха.
— Лошадей? — переспросил генерал. Глаза его засверкали. — Ты сказал — лошадей? Кавалерия! — проревел он. — Нам нужна кавалерия!
Времени не теряли. Час спустя Похэттен Ферфакс Поллард, единственный в стране генерал-кавалерист, хоть что-нибудь знавший о гнуррах, получил звание генерала армии и должность верховного главнокомандующего. Майора Хансона произвели в бригадные генералы, а сержанта Колливера — в унтер-офицеры.
Генерал Поллард действовал быстро и решительно. Он получил в свое распоряжение годовой бюджет военно-воздушных сил.
1 2 3 4 5 6